- Извини за Софию. Она все еще злится, - чуть улыбнулся отец, занимая место матери возле ее кровати и ласково убирая волосы дочери за ушко.
- Ее злость переходит все границы, - проворчал Андрей. – Больше года прошло после развода, а она никак не успокоится.
- Я сам не могу ее понять. Она так изменилась, - вздохнул Дмитрий.
- Она всегда была такой, просто умела это прятать. А прощать обиды она не умела никогда.
- Не считаешь, что в этом есть твоя вина? – хмуро спросил мужчина у зятя.
- Не в той степени, которую она хочет раздуть, - скривился Андрей. – Я все сделал для удобства ее и Никиты жизни. Стараюсь лишний раз ее не цеплять и не дергать. Но вы и сами видели, что этого и не нужно – она сама по себе настроена только на негатив. Она не хочет прощать, не хочет забывать. И травит этим всех вокруг. И вы сами это прекрасно видите, - подметил он под конец, на что тесть лишь едва заметно кивнул.
Терпение Андрея было уже на исходе. Перед каждой встречей с Софией – а это было намного чаще, чем он хотел бы – он неизменно был готов к ругани. Эта женщина не умела сдерживать свой язык, не умела не выливать на него и Нику кучу грязи. Он удивился, что она сегодня приехала к сестре в больницу: судя по ее высказываниям в адрес родственницы, она не то что не волновалась о ней, а даже наверно злорадствовала сейчас над ее положением. При каждом удобном случае София считала важным вспомнить подлость его и Ники, безумно злясь на сестру. И эта злость переходила уже все рамки. Андрей никогда не рассказывал этого Нике, поскольку с нее и так было предостаточно переживаний, но София буквально кипела к ней ненавистью. И доходило даже до того, что пару раз пыталась соблазнить Андрея – впрочем, безуспешно. Она готова была на все, лишь бы насолить Веронике. И порой мужчине казалось, что со временем это желание в его бывшей растет и растет. Он не понимал, как эта женщина может копить в себе все это, не понимал, как это не мешает ей жить. Она будто смысл жизни теперь видела в этом яде, что выпускала на всех вокруг. И больше всего доставалось Никите. Сын не раз и не два рассказывал отцу, что мама его бьет за то, что он говорит о тете, запрещала ему даже имя ее называть. На эту тему у него с Софьей тоже был серьезный разговор, однако ничего не изменилось.
Андрею ужасно надоело такое положение вещей. Не раз и не два он порывался осадить Софию так, чтобы она раз и навсегда замолчала и оставила его и Нику в покое, занявшись своей жизнью. Но почему-то ему казалось это крайней мерой, к которой он не желал бы прибегать – все же лезть в жизнь Софии у него не было желания. Однако если она не успокоится и все-таки доведет его – он выскажет все, что думает и знает. И пусть она сама барахтается в той яме, которую сама же себе и вырыла. Пусть займется разгребанием того дерьма, которое он может на нее вывалить – может тогда ей будет не до них.
В палату вернулась мама Ники и протянула ей вымытый персик, в который девушка тут же вгрызлась зубами, чуть ли не мурлыча от наслаждения. Все трое только улыбнулись этому. А через минуту снова появилась медсестра и напомнила, что нужно на УЗИ. Андрей вызвался проводить жену самостоятельно, а родители попрощались и поехали домой, пообещав приехать к ней еще.
Ника вернулась домой через три дня, вконец измаявшаяся в больнице от скуки и опеки, лившейся начиная с Андрея и родителей и заканчивая персоналом, зашуганным грозным мужем. И в куда более веселом и спокойном настроении, нежели весь последний год – она ведь начала налаживать отношения с родителями, которые так долго не могли ее простить, и возможно еще долго и сами бы маялись от тоски, если бы не пугающий случай. И сейчас Ника была даже благодарна этому происшествию на дороге.
С улыбкой девушка растянулась на удобной супружеской кровати, прикрывая глаза и наслаждаясь знакомой обстановкой и даже запахом их с Андреем дома. Здесь было очень уютно, потому что этот уют создавался их руками. Здесь было все по ее вкусу и удобству, и о лучшем гнездышке Ника не могла и мечтать.
-Балдеешь? – хмыкнул Андрей, заходя в спальню.
- Да, - протянула с улыбкой Ника, глядя на мужа. – Я и не представляла, что могла так соскучиться по дому.
Мужчина только хмыкнул, укладываясь рядом и притягивая жену к себе в объятья спиной к своей груди, чтобы можно было обхватить ладонями ее животик. Он любил ощущать, как шевелится их малыш под сердцем Ники, любил слушать и просто смотреть, чтобы в нужный момент уловить взглядом копошение малютки. Это было совершенно незнакомое ему чувство и желание, и он наслаждался им в полной мере. Ничего подобного у него не было, когда София носила Никиту: там были не те отношения и не те обстоятельства. Но Никиту он любил ничуть не меньше, чем ребенка, которого носила сейчас его жена.