В античном театре ход пьесы менял бог из машины. Тот, кто вмешался на этот раз, едва ли был богом, однако имел к нему самое прямое отношение.
— По машинам! По машинам!..
Возле реки все быстро изменилось. Мерседесы разворачивались, охрана рассыпалась цепью, прикрывая мост.
Р-рдах!
Не договорились… Доктор Иоганн Фест ничуть этим не огорчился. Ехать в кацет совершенно не хотелось, кроме того, по сведениям всезнающих обозревателей Би-би-си в подвале крепости хранится немалый запас химических снарядов с прошлой войны. Ну их, такие радости! Налышались!..
— Скорее, скорее!..
Лезть в душный кузов совсем не хотелось, и народ не спешил, тем более без лестницы забираться весьма неудобно. Со стороны Горгау снова стреляли, однако пули не свистели, и никто не атаковал. Значит, просто отпугивают, паля в белый свет. Пусть их!
Наконец, тронулись. Легковые авто успели к тому времени вернуться и, объехав тихоходов, пересечь половину поля. Первым ехал появившийся словно из-под земли, вездеход Гиммлера.
На этот раз явно спешили. Мотор надрывно гудел, машину постоянно бросало то влево, то вправо. За полем куда-то резко свернули, потом еще раз, еще. Куда именно, не понять, из-под брезента не выглянешь. Внезапно привычный звук моторов изменился. Нет, не так! К голосу автомобилей присоединился еще один, резкий и сильный. Сначала еле различимый, затем все более громкий. Кто-то решился, выглянул из-под тента.
— Самолет! Истребитель!..
Гул сменился ревом и свистом, грузовик резко бросило в сторону, ударил порыв холодного ветра. Небесный гость прошел совсем низко.
— А если бомба? — глухо проговорил кто-то.
Ему не ответили, да и что скажешь? Доктор Фест вспомнил, в чьем ведении находится все, что может летать в Рейхе. Едва ли пилот преследует их исключительно по зову сердца.
Гул чужого мотора на какое-то время стих, и все перевели дух, но затем вновь загудел в полную силу. Уши заложило от утробного воя. Грузовик, резко подав вправо, затормозил.
— К машине! К машине!..
Выпрыгивали из кузова куда быстрее, чем забирались. Кто-то подвернул ногу, кто-то ткнулся носом в грязь. Бывший унтер-офицер, с трудом устояв на ногах, отбежал в сторону и оглянулся.
…Проселок, черное осеннее поле, красные черепичные крыши вдали.
Рев, свист, резкий порыв ветра. Самолет вновь снизился, пройдя почти над самой дорогой. Кажется, бомбить не будет, просто пугает. Доктор Фест, вытер пот со лба. Самое время перекурить. Или…
Оглянулся. Увы, приметный здоровяк никуда не делся, вот он, всего в пяти шагах. Не уйти, а жаль.
Курили целой толпой, никто не хотел оставаться один. К тем, кто ехал в грузовиках, присоединились пассажиры одной из легковушек. Офицеры молчали, шофер же, убедившись, что начальство не слышит, сообщил гробовым шепотом:
— Камрады! А Гиммлер-то уже не рейхсфюрер. Кончился Гиммлер!..
Глава 9. Север и юг
Фотографии из Лейкенхита. — Мсье Биго-второй. — Рейхсляйтер Гиммлер. — Телескрины ломаются. — Треугольник в небе. — Под землей. — Вопросы и ответы
1
Все-таки не выдержала, спросила. Что за порядок такой, когда за самым обычным письмом приходится через всю станцию коридорами пробираться? Вдобавок еще не всюду пускают, объясняйся с каждым.
Каютка маленькая, еще меньше, чем у нее, лица у тех, кто там сидит, скучные. Объясняют, словно мочалу жуют. Мол, основная часть корреспонденции не на бумаге, по телескрину ее передают, по особому каналу. Набери пароль и читай. Бумажную, понятно, разносят по адресатам, но демуазель де Керси в общем списке нет, приходится начальству сообщать, а уж начальство…