По странному стечению обстоятельств решение о создании РСХА совпало с намечающимися переменами в Остмарке. Несмотря на то, что аннексированная Австрия потеряла даже имя, ее руководители чувствовали себя, по меньшей мере удельными герцогами. Чаще всего называли две фамилии — Зейсс-Инкварт и Кальтенбруннер, самые авторитетные местные нацисты. Два дела как-то связаны, но даже зоркий гусь из своего поднебесья не смог разглядеть детали. Он однако был уверен, что Гитлер не пойдет на превращение СС в фикцию, которой стали когда-то всесильные штурмовики. Иного противовеса монархистам из Вермахта у фюрера просто нет.
Иногда Нильсу начинало казаться, что дело, за которое он взялся, куда больше его самого. Оставалось надеяться на соратников из Германского сопротивления. Они разберутся, найдут путь в лабиринте. Иначе вместе с Гитлером погибнет и Германия.
— Сделаю, что смогу, — сказал на прощание Мельник. — Хотя, честно говоря, порою бывает страшно.
«— Акка Кнебекайзе! Белый падает!
— Кто не может лететь, как мы, пусть сидит дома, скажите это белому! — крикнула Акка, не замедляя полета».
Казарма оказалась самой обычной, с двухъярусными железными кроватями, тумбочками и крашенными в серый цвет вещевыми шкафами. Свободные места еще оставались, и бывший унтер-офицер забросил пальто на верхний ярус. К небу ближе и воздуха больше. Народ же подобрался разный, чуть ли не половина — берлинские шуцманы, поднятые по тревоге в ночь атаки на казармы Лейбштандарта и зачисленные в кортеж рейхсфюрера. Служивые пребывали в немалой растерянности, тем более всякие контакты с внешним миром строжайше запрещались. Немало оказалось и самых обычных чиновников из столичных структур СС, которые уже успели трижды пожалеть, что ввязались в эту историю. Ветеран Фест констатировал: нет, не вояки! Наверняка рейхсфюрер прибыл сюда, в Бад-Тёльце, чтобы набрать себе новую гвардию. Пока же уцелевшие глушили страх, разливая в кружки неведомо где купленный шнапс. Пили, не таясь. В заглянувшего на шум дневального запустили сапогом, юнкер понял и больше не появлялся.
Ближе к вечеру за окнами загрохотало. Наиболее любопытные, выглянув во двор, доложили о прибытии подкрепления. Зенитки, знаменитые «восемь-восемь»! Доктор Фест невольно задумался. Зенитная артиллерия — это ПВО, ведомство Геринга. Откуда? В национал-социалистическую солидарность «фюреров» не очень верилось.
Два орудия принялись устанавливать прямо во дворе, остальные увезли за стены. Бывший унтер-офицер понимал, что польза от них лишь в том, что местные юнкера, не видевшие того, что случилось в Берлине, станут чувствовать себя уверенней. С тем же успехом во дворе можно поставить деревянные макеты.
Доктор Иоганн Фест, шнапсом не соблазнившись, выбрался в коридор, надеясь отыскать радиоприемник или хотя бы свежую газету. Дежурный при входе разочаровал: нет и не будет. Газет не завезли, все радиоприемники сданы на склад по личному приказу начальника училища. Но войны вроде бы нет, во всяком случае, так сообщили с узла связи.
Ночью не спалось. Доктор Фест, утомившись считать барашков, привстал на локте, прикидывая, не стоит ли выйти в курилку, благо сигаретами удалось разжиться. В казарме горела единственная лампа и та под самым потолком, отчего тень, падавшая на матрац, казалась особенно густой и тяжелой.
— Ничего, — подбодрил себя бывший унтер. — И не такое переживали!
Тень еле слышно вздохнула:
— Переживали да не пережили.
3
Звезды всюду, над головой, вокруг, даже под ногами, огромные, тяжелые, острые. Страшно? Нет, скорее, неуютно. Летней ночью в горах, когда смотришь на Млечный путь, совсем иное дело, звезды кажутся теплыми и добрыми. Здесь же, в черной пустоте, яркий звездный огонь отдавал ледяной изморозью. Космос совсем рядом, за прозрачной сферой.
Соль почувствовала, как по коже ползут непрошеные мурашки. А вдруг метеорит? Нет, метеорит это если на Земле, но все равно, обломок, камешек, да хоть дробинка…
— Красиво, правда? — негромко проговорил Понс, сидевший рядом, щека к щеке. — Если бы не работа, тут и жил, никакого телескрина не надо.
А началось все с того, что верный сквайр наконец-то рассказал о себе. Не очень хотел, потому что в короткой его жизни ничего героического и даже особенного нет, по крайней мере, по его мнению. А вот Соль так не считала. Парень родом действительно из вилланов, когда-то переселившихся на Клеменцию вместе со своим сеньором, вассалом графа Тулузского. С одной стороны, почет — потомок самых первых эмигрантов. С другой… Соль даже не поверила. До сих пор платят оброк? Феодалу? Они что там на Клеменции, спятили?