«Чему ты радуешься, дурак?! - воскликнула нимфа рассерженно. - Чего там у тебя растворяется?!»
«Да так, кожа, - пояснил молодой человек. - Хотел желудочный сок с ног стереть и вместе с ним стёр кожу. Она, оказывается, уже растворилась... немного».
«Паша-а-а, - протянула Веста подозрительным тоном. - А тебе точно не больно, а? Что-то ты опять вкусным становишься, но по-другому вкусным, не таким, как раньше. И мне это очень не нравится!»
«Вот чёрт, начинается, - мысленно чертыхнулся Павел. - И когда ж подействует этот долбаный бальзам!»
Он очень надеялся, что эту реплику не услышала его беспокойная подруга и специально для неё добавил:
«Ну больно, да. А что ты хотела? Я же в пищеварительном соке стою. Но не настолько ещё больно, чтобы нельзя было терпеть».
В принципе Паша не соврал. Он бы и не решился врать магессе. Однако оставил "за кадром" своей фразы жалобы о тех неимоверных усилиях, которые ему приходилось прикладывать, чтобы сдерживать шипение и стоны.
«Как там первый Паша поживает? - поинтересовался Светлов бодрым голосом, чтобы сменить опасную тему разговора. - Ты его не придушила случайно своей киской, пока кончала? А то мне некуда будет возвращаться».
«С ним-то как раз всё в порядке, в отличие от тебя, - проворчала Веста. - Живой и невредимый лежит на моей груди и горя не знает».
«Это хорошо», - порадовался Павел. Пол уже раскачивало так, что молодой человек с трудом удерживал равновесие.
Он прикинул расстояние до вогнутой стены желудка, ему нужны были дополнительные опоры, чтобы стоять на ногах [8]. Вся складчатая поверхность этого мышечного котла колыхалась теперь волнами перистальтики, как сумасшедшая, и перспектива держаться за неё казалась весьма сомнительной. Но тем не менее Павел сделал шаг в сторону ближайшей стены и тут же поскользнулся, а потом, беспомощно взмахнув руками, плюхнулся на задницу. Рефлекторно выставленные за спиной руки позволили ему найти точку опоры и не окунуться в пищеварительную ванну с головой. Но парень едва не взвыл от резкой боли, обжёгшей широкие ссадины, которые он сам же оставил на своих ногах.
«Ай! Больно!» - мысленно вскрикнул Паша, и в этот раз ему было плевать, услышит ли его подруга, потому что стало действительно очень больно. Он уже́ готов был признать, что приключения в желудке оказались не са́мой лучшей идеей. Но именно в этот момент достигшая некоего максимального накала боль в ссадинах на ногах начала необычным образом трансформироваться. Она превращалась в удовольствие: болезненное, ноющее, но всё равно приятное.
Кому-то это чувство должно быть знакомо. И чаще его испытываешь в детстве, когда до крови расчешешь укус комара. Некоторые помнят, наверное, как, не будучи в силах терпеть зуд, чесали оставленные кровопийцами укусы. И это доставляло облегчение и удовольствие. Правда, чем больше чешешь укус и расцарапываешь его ногтями, тем сильнее он чешется. Удовольствие от расчёсывания становится болезненным, и боль постепенно усиливается. Но приятные ощущения всё равно всегда оставались сильнее, чем боль. Вот подобным же образом действовал и бальзам Кадавры. Боль превращалась в наслаждение от расчёсывания зудящей кожи, и чем сильнее была боль, тем выше становился накал удовольствия, отодвигая болезненные ощущения на второй план.
«Пашка! Как ты там, Паш?! - испуганно запричитала Веста. - Алиска! Немедленно его переноси, слышишь?!»
«Нет-нет! - поспешил откликнуться Светлов. - Со мной всё в порядке. Кажется, бальзам наконец подействовал».
Он внимательно прислушивался к своим ощущениям и анализировал их. Да, в ссадинах боль отступила, сменившись на приятные и даже очень приятные чувства. Они распространялись дальше по телу, неспешно растекаясь от ранок в разные стороны. Но происходило это медленно, и в остальных частях те́ла, покрытых размягчённой, но сохранившей ещё целостность кожей, жжение было весьма болезненным.
Сидя на попе, Паша наклонился вперёд, к своим ногам, и ради эксперимента провёл ладонями по обеим голеням. Кожа на ногах чувствовалась так, будто превратилась в вязкую слизь. Она стёрлась, словно мягкая паста, обнажая подкожные слои и замутняя красноватой взвесью плещущуюся вокруг ног едкую жидкость.
- С-с-с-с!!! - зашипел Светлов от острой боли, резко обжёгшей голени и ладони. Но та длилась совсем недолго, около двух-трёх секунд, а потом точно так же стала трансформироваться в "комариный" кайф. И при этом возникло ещё четыре новых эпицентра удовольствия, распространяющих приятное чувство по всем близлежащим окрестностям. Два из них располагались на голенях, и ещё два на ладонях, кожа на которых, видать, тоже успела размякнуть и слезла в процессе трения.