Неоновые лампы мигали украденным светом. Откуда-то доносились звуки музыки, потрескивание костра, жужжание генератора и монотонный гул толпы. Ребята поднялись на ноги. От яркого света в глазах мелькали пурпурные и желтые пятна. В недрах умершего Чудовища сновали феерические фигуры ночных обитателей. Этот подземный автовокзал был закрыт двенадцать месяцев назад. На площадке стояли два брошенных автобуса: окна, покрытые затвердевшей пылью, на крыльях бахрома из паутины, клинья под колесами и маршрут в неизменное никуда. На пыльном капоте с навеки остывшим мотором чей-то палец вывел граффити: «Спи и выигрывай». У костров, коробок и палаток роились бродяги. На покосившейся скамье у разрушенной билетной кассы седой гитарист наигрывал печальную мелодию. Заметив вновь прибывших, нищие несколько секунд провожали их взглядами, а затем возвращались к своим делам — к медлительной и сломанной жизни.
— Куда она нас привела? — прошептала Дейзи. — Где Целия?
Джо покачал головой, не веря своим глазам.
— Держись поближе ко мне.
Они шли через подземный город нищих. Над головами виднелась гигантская изогнутая крыша автостанции. Там, в этой бездне мрака, раздавались крики бабочек. Казалось, что даже рекламки стенали здесь от боли и тоски. Над одним из костров, сочась зловонным жиром, на вертеле жарилась черная тушка какого-то домашнего животного. Из-за картонной ширмы слышались тихие страстные стоны. Люди молча отходили в стороны, пропуская Мамашу Моул и двух чужаков. Она остановилась и поговорила с одним из бродяг. Тот указал на толпу нищих, собравшихся около поломанного автобуса. Оттуда, в такт грустной мелодии, доносился чей-то скорбный плач.
Мамаша Моул направилась к автобусу. Она вошла в салон и пробыла там несколько минут. Когда нищенка вернулась, ее щеки были мокрыми от слез.
— Что случилось, Мамаша? — спросил Джо.
— Это Целия, — догадалась Дейзи.
Старая женщина ничего не сказала. Она просто поманила их за собой. Нижний ярус автобуса был заполнен пассажирами, купившими билет в счастливое будущее. Они знали, что эта поездка уже никогда не состоится. Наверху кто-то плакал и кричал от безутешного горя.
— Они нашли его час назад, — прошептала Мамаша Моул.
Она огорченно покачала головой.
— Пока я набивала свой живот…
Под прицелом любопытных взглядов Джо и Дейзи поднялись в верхний салон. Ирвелл лежал на заднем сидении. Его некогда большое тело превратилось в высохший скелет. Маленькая Целия держала голову Эдди на коленях и прижимала ее к груди, поглаживая пальцами спутанные волосы. В левом кулачке трепетало птичье перышко.
— Целия, — позвала Дейзи.
Плач стал громче.
— Уходите! — закричала девочка. — Не сейчас…
— Успокойся, малышка, — сказала Мамаша Моул. — Это твои друзья. Ты должна пойти с ними. Мы присмотрим за Эдди. Я обещаю…
Поездка к дому Хэкла была долгим и молчаливым путешествием, омытым дождем. Джо позвонил по мобильному телефону и предупредил профессора о прибытии гостей. Целия, сидевшая на заднем сидении между Дейзи и Крокусом, сжалась в комочек. Ее тело сотрясала нервная дрожь. Молодые люди не знали, как успокоить девочку. Они смотрели на дождь, на любимый город, который вдруг стал обителью зла. Мимо них проехало несколько машин: фургон для доставки товаров, мусоросборщик и пара такси.
В половине второго ночи инспектор Крол получил сообщение от оперативной группы, следившей за Дейзи. Объект наблюдения привел их к дому на Барлоумур-роуд. Через пару минут Крол выяснил, что это был адрес профессора Хэкла. Макс Хэкл — заметная фигура в обществе. И так близко к Дому Шансов! Два копа из оперативной группы сошлись во мнении, что в доме собралось не меньше пяти человек. Крол решил, что этих данных вполне достаточно.
Час назад он закрыл уголовное дело по факту гибели некоего Эдварда Ирвелла. Какая у бомжа может быть смерть? Конечно, по естественным причинам. Сердечный приступ. Полицейский патологоанатом подписал свидетельство, после чего Крол заверил документ своей лживой подписью. Шито-крыто. Шито, мать их, крыто.
Он позвонил в Дом Шансов по особому номеру — прямо Мистеру Миллиону. По крайней мере, ему сказали, что его соединят с главным боссом всех костей удачи. Наверняка это будет кто-то другой, но какая разница? Его труд не останется без вознаграждения. Охапки соток-красоток. Хрустящие пачки!
Крол передал информацию: сведения о заговоре, примерное количество участников, адрес дома, в котором находилась уникальная девочка, и фамилию организатора преступного сообщества, пытавшегося присвоить законные выигрыши честных людей.
— Что нам делать? — спросил он. — Провести арест?
— Нет, — ответил искаженный голос в трубке телефона.
— Продолжить слежку на рассвете?
— Вы хорошо поработали, инспектор. Прошу вас отозвать своих людей.
— Вы не хотите, чтобы я…
— Мы разберемся с этим делом сами.
— А вы не забудете обо мне?
— Мы никогда и никого не забываем.
В понедельник утром Крол зашел в свой кабинет и обнаружил комнату, лишенную всех прежних черт. Ни таблички с именем, ни документов. Дела отнесены или отосланы в архив. Никаких предупреждений и объяснений. Исчезла даже фотография его бывшей супруги. Конверт, лежавший на пустом столе, содержал инструкции о новом назначении.
И никто не знал, смеялся ли он или плакал.
Понедельник. Они не выпускают меня из дома. Я не могу уснуть, не могу успокоиться, не могу остановить своих слез. Порезы на руке болят. Эти люди взяли для научных анализов мою кровь, кусочки кожи и несколько волос. Они советуют не думать об Эдди, но я их не слушаю. Брожу по дому среди незнакомых людей и пишу дневник, чтобы дни проходили быстрее.
Дейзи Лав не говорит мне никаких хороших слов. Только глупые извинения. Ей больше нравится беседовать с отцом. Это ясно, хотя они все время спорят друг с другом. Если только ее отец не находится в отрубе — мертвецки пьяным. Иногда меня навещает Джазир, копченый парень. Он хороший и немного сумасшедший, поэтому нравится мне. Не жалеет меня, как другие. Не старается выглядеть хорошим. Я даже смеялась пару раз в его компании. Конечно, смеяться тут нечему. Особенно теперь. Но он ведет себя, как Эдди в наши лучшие дни…
Довольно. Хватит об этом!
Здесь тепло. Мне выделили койку, большую и мягкую. Примерно такая же была у меня дома. Порой кажется, что я ушла оттуда много лет назад. Они дали мне пачку журналов, какую-то детскую головоломку и тетрадь, в которую я теперь записываю все, что хочу. Еще они попросили меня держать в руках их домино. Всю неделю! Эти шизики думают, что так можно выиграть. Конечно же, я не ношу с собой кости и бросаю их, как только взрослые выходят из комнаты, ха-ха-ха. Они могут кормить меня обещаниями и колоть своими иглами, тестировать мою кровь, пока я не умру. Но они не заставят меня играть. Я обещала Эдди, что больше не буду…
Вторник. Попыталась сбежать, но все двери и окна заперты. Они следят за мной и не знают, что сами находятся под наблюдением. Они думают, что изучают меня, а на самом деле это я проверяю их. Ха-ха-ха.
Почему Эдди снова пошел на хитрость? Погиб вместо того, чтобы сказать им правду? Он попытался спасти меня, и этот обман стал худшим в его жизни. Они убили Эдди. Я знаю, мне не нужно думать так… Но кого волнует, о чем я теперь думаю? Кроме меня самой. И даже мне уже все равно.
Я успела побывать во всех комнатах дома. Тут скучно. Эти взрослые хотят создать большую банду, но пока только спорят или целуются друг с другом. Иногда в одно и то же время! Все это выглядит странно. Дейзи и Джазир оказались влюбленной парочкой. Свили себе гнездышко и никого туда не пускают. Еще я видела, как целовались Сладкий Бенни и этот ужасный Джо Крокус. Фу! У нас некоторые бродяги тоже занимаются такой фигней, но Бенни и Джо целуются, как будто делают работу типа домашнего задания. А потом они начинают спорить! Неужели для этого и нужен дом?