-- Нафига? Ты что её умыкнуть хочешь…? —тяжело дыша прокряхтел он, -- Так она тяжёлая, как потащишь то. Ну и вообще, -- я же страж порядка, должен пресекать такие действия.
-- Ой Серёга…, чего ерунду гонишь! Нафига мне, этот, исторический артефакт, -- Нина, залезла ему под руку, пытаясь заглянуть за раму.
-- Ну что?
-- Ничего не видно…, фонарик бы!
-- А чего, там, -- должно быть видно…? Тело уже в земле, сабантуй прошёл. Клад может ищешь…?
-- Почти угадал! -- тяжело дыша сказала она, опять попытавшись заглянуть в темноту.
Только она, поглубже втолкнула голову между камином и портретной рамой, как в холе, словно выстрел, прозвучал голос генерального.
-- Что здесь происходит?
Серый, подпрыгнул и чуть не упал со стула. Нина, дёрнулась вместе с рамой и больно ударилась об угол камина локтем. А белый конверт, словно голубок, вылетел не понятно с какой стороны и упал прямо под ноги, Николай Николаевича и нотариуса.
-- Кто мне объяснит, что здесь происходит…? -- повторил генеральный и внимательно обвёл взглядом Серого и Нину.
В этот момент, Мороженица, -- опять оказалась в цеху: она, вновь стояла перед директором с ящиком рассыпанного мороженного и оголённой грудью.
«Прямо, Де же вю какое-то!» -- пронеслось у неё в голове.
Ни какие оправдательные слова, на ум не приходили: они с Серым, стояли словно школьники перед строгим директором. Он на стуле с открытым ртом, она рядом, потирая ушибленную руку.
Иван Семёнович наклонился и поднял с полу конверт.
У Нины в голове наконец прояснилось: она стала прикидывать, что же она скажет, если придётся оправдываться. Как не крути, она шарилась, в чужом доме...!
Про кошку же не расскажешь: в дурку отвезут! Сказать, что портрет типа, спереть хотела…, -- конечно можно, но, кто, в это поверит!
Нина, не нашла лучшего решения, чем просто молчать.
Она решила: будет молчать как партизан и не смотреть в глаза. И как оказалось, правильно сделала, на какое-то время про них забыли.
Мужчины смотрели на конверт!
-- Её подпись!
-- Её.
-- Николай Николаевич я же говорил, что было завещание…! Я его сам заверял. Только ни его копии, ни его самого, она мне не доверила. Как я не настаивал. Всё повторяла, –«Всему своё время!»
-- Это было её желание. Я был бессилен!
-- Да вы что! Иван Семёнович перестаньте…! Я хорошо знал свою Маман, -- перечитывая содержание белого послания, генеральный нежно улыбался и наконец посмотрел на Мороженицу.
-- Откуда вы узнали…?
Нина сделала большие, удивлённые глаза.
-- О чём?
-- О завещании..., -- о том, что она спрятала его за портрет!
-- Я…!
-- Вы конечно! А кто же туда полез…? – Вы? Генеральный посмотрел на Серого.
Серёга, наконец слез со стула и так замотал головой, что казалось, у него есть сменная, отвалится эта, он поставит другую. В конце концов, он твёрдо выдал.
-- Нет!
Она посмотрела на друга, --«Вот что за мужик пошёл…?! Тоже мне, страж порядка. Нет, чтобы женщину защитить, руку помощи подать, от объяснений избавить. Так нет, стоит как истукан отнекивается!»
И тут её осенило: --«Хочешь хорошо соврать, скажи полуправду! Тогда, все в выигрыше окажутся.»
Поэтому, сделав невинное лицо, она как могла короче и правдивей объяснила!
-- Я пошла к себе в комнату, вещи забрать. Прохожу мимо, вижу, портрет накренился, вот-- вот упадёт, -- но я же знаю, как вы им дорожите…! -- она бросила притворно-- слезливый взгляд на генерального, не спускающего с неё глаз.
-- Позвала Серого, -- ой..., простите Сергей Сергеича, попросила помочь, водворить его на место.
А тут вы вошли, да как крикнули... Мы испугались и раму отпустили: она о стену грохнулась и оттуда это вылетело, -- она указала на листок в его руках.
-- А что это…? Изобразив не понимающую Марфу: она подошла поближе к мужчинам и попыталась заглянуть в листок. Увидев подозрительно вытянутые лица генерального и нотариуса, Нина в поисках поддержки оглянулась на друга, -- Сергей Сергеевич, так всё было!
-- Да! Опять коротко отрапортовал служитель закона. Он же и правда не знал: чего это она полезла за портрет, а значит и не врал.
Николай Николаевич, недоверчиво посмотрел на отчёт -- дающих.
-- Ну тогда ладно…, -- тогда спасибо!
Мороженица вошла в раж! —За что спасибо? – поинтересовалась она, -- Мы же вроде ничего не сделали! Портрет как косо висел, так и висит.
-- Его поправят, не беспокойтесь: а вам, спасибо за эту бумажку! Вы сами не подозреваете, какое доброе дело сделали.
Он, посмотрел на нотариуса.
Нина тоже посмотрела на Иван Семёновича, который то и дело бросал взгляд в её сторону, она конечно видела это: но боялась.
Она боялась: что их глаза встретятся, боялась той волны возбуждения, которая накатывала на неё каждый раз, когда их руки касались, а взгляды пересекались. Где-то внутри неё, просыпалась маленькая двенадцатилетняя девочка, впервые ощутившая плотское влечение к противоположному полу.