От такого сравнения она улыбнулась.
«И где он только откопал такое чудо!» Мороженица, не могла не подойти ещё поближе, в этот момент она не владела своим телом. Её раздирала мысль, что, если она сейчас же не узнает, что это, она просто умрёт от любопытства: а это сидячее нечто, -- возьмёт и на зло ей исчезнет.
Пока медленно словно сапёр она приближалась к тому, что не знала, как охарактеризовать, это нечто, по своей сути должное быть человеком, -- пошевелилось.
-- О прикольно! Человек! Нет, не подумайте ничего плохого, -- она не хотела обидеть сидящего перед ней. Но всё равно, когда ещё она могла такое увидеть.
Рыжее всё в веснушках, худое лицо, нос огромный, в рытвинах, казалось, что он занимал добрую его половину. Маленький, попкообразный слегка приоткрытый ротик, оголял ровные белоснежные зубы. А глаза…, -- спрятавшись за небольшими очками они напоминали голубые бездонные озёра, у них не было зрачков: но они не напоминали глаза рыб, они светились из нутри, кидая блики на стёкла. От такого контраста она остолбенела, -- Нина впилась в них как пиявка: не утонула как в озёрах, а именно впилась пытаясь проникнуть глубже, и тут, ей вдруг жутко захотелось пить.
Мороженица попыталась отстранится от наваждения и не смогла, глаза словно повисли на сильном магните: «Ни туда -- ни сюда».
«Чёрт!» –не к месту вспомнила она «рогатова», пытаясь не потерять самообладание, но сообразив, что, «чучело,» тоже вылупилась на неё и не думает двигаться с места, со смехом подумала, -- Видимо только этот, редчайший экземпляр, смог оценить все мои достоинства Я же знала, что моя красота, не может оставить равнодушным никого! Даже такое творение, как…, это!»
Фраза, сформировавшаяся где-то глубоко внутри в поддержку своего Эго, не принесла никакого облегчения, ей почему-то не хотелось шутить.
Огромным усилием воли, она, оторвала взгляд от незнакомца и быстро преодолев расстояние, разделяющее их, подошла почти в плотную, мужчина вначале резко выпрямился, а затем остолбенел.
Его «привлекательное» лицо, в этот момент выражало то, что он возможно хотел бы сказать, но не мог.
Не растерявшись, Мороженица протянула ему руку и гаркнула, -- Нина…! Не Мамуля!!
От звука её голоса ошалевшее «чучело,» плавно опустилось назад на мягкие сексуальные диваны, где совсем недавно сидела она. Его очки запотели, на носу выступили капельки пота, маленький ротик то, открывался то, закрывался явно пытаясь что-то сказать, подоспевший генеральный продублировал его слова, -- Иван Семёнович нотариус! --и тут же сунул ему в руку стакан.
Нина стояла и с удивлением смотрела то на бледного нотариуса, то на хлопочущего над ним генерального, -- Иван Семёнович выпейте…, полегчает, -- настаивал Николай Николаевич, насильно подталкивая к его рту стакан зажатый в негнущейся руке.
-- Я же вам говорил, что Нина Сергеевна, точная копия МАМА…! Ну чего вы так испугались.
Видимо придя в себя, Иван Семёнович залпом опрокинул предложенную ему жидкость, выпрямился, изобразив шест для прыжков в высоту и петушиным голосом прокукарекал.
--- Николай Николаевич я был готов ко всему…, но что так…! Это же одно…, одно…, одно, -- тут он стал повторять это слово непрерывно.
«Как бы чего не случилось, -- забеспокоилась она и сделала шаг назад, -- Может он какой припадочный, вон как глазюками стреляет». В отличии от неё, генеральный наоборот, подошёл поближе к впавшему в полу истерическое состояние стряпчему и присев рядом, аккуратно положил руку на его плечо.
-- Лицо!
Нотариус с благодарностью посмотрел на него, немного обмяк телом, но глаз от Мороженицы так и не отвёл.
С минуту потоптавшись рядом, Нина, не нашла ничего лучшего, как подойти к свободному креслу и сесть. Соблюдать приличия и ждать, пока последует приглашение, ей, как-то не очень хотелось.
Ноги болеть не перестали, ей казалось, что они распухли и вот-- вот прорвутся сквозь кожаную преграду. Она хотела бы снять ботинки тут же, но её женская гордость, не могла позволить такого позора.
Наблюдая за незнакомцем Мороженица с облегчением подумала, --«Хоть не помер и то ладно!» и тут же ощутила, знакомое шевеление где--то за грудиной.
Ох, как она знала это чувство!
Постоянно, в течении всей жизни она боролась с ним, однако ничего поделать так и не смогла.
Это легкое, нежное покалывание всегда подводило её: не давало сказать нет и отойти в сторону. Нина не знала материнства, но, она знала точно, что, только матерям, известна теплота и безвольное согласие, на требование своего чада.