-- Правда она прекрасна, -- мягко, с каким-то тайным придыханием проговорил он.
«Интересно кому он задал этот вопрос? Или это утверждение», --думала она зыркая по сторонам. Наконец сообразив, что в огромном зале они одни, вывод напросился сам собой.
«Видимо совсем плохо парню» Сочувствие и доброта, свойственные ей от рождения взяли верх.
-- Да! Как живая. Соврала она пытаясь придать голосу как можно больше трагизма.
ГЛАВА 6.
Смерть, плохая баба и уж поверьте, что и она не безгрешна. Старая имеет довольно плохую привычку иногда промахиваться, смотришь и посетит того, кого не следовало.
Но уж такова жизнь, и сетуй на это или нет, но, так оно было и будет. Хотя в данном случае, казалось, что Маман Генерального прожила полную и безбедную жизнь, а такой всегда бывает мало.
Рассуждая о бренности жизни, Нина, стояла посреди огромного, богатого особняка и не без интереса, продолжая рассматривать творение неизвестного художника.
-- Сколько же ей здесь, 60 или больше, --прикидывала она.
Дама на портрете, была так увешана украшениями что при попадании на холст электрического света, всё внимание сосредотачивалось только на камнях.
--- Выпендрёжница…, блестит словно ёлка, только розетки рядом нет. Мороженица нечаянно улыбнулась, но тут же опомнилась и потупила глаза.
-- Зачем я так…, всё же умерла бедолага, -- удивившись что никаких чувств не возникло, хотя, вроде как бы нужно и посочувствовать. Она переключилась на убитого горем генерального.
-- И чего он спрашивается так раскис! Ну понятно, мама родная душа, самый близкий человек. Однако все там будем, -- прагматично закончила она, -- Пожила то она не мало, и видимо жила на широкую ногу, не в чём себе не отказывала.
Сделав для себя, рациональное заключение, Нина, решила тактично поддержать Николай Николаевича.
--Я её не знала. И мне трудно, оценить все её достоинства, -- она сделала небольшую паузу, --Но вам я, очень сочувствую!
Это было преподнесено спокойно, с достоинством и с трагической паузой.
Она вдруг представила, будто стоит перед гробом на сцене театра, -- а ещё почувствовала, что запасы её оптимизма, скоро сойдут на нет!
-- «Спектакль закончен, парики сняты, пора домой! -- подумала она, зная, что если сейчас не уйдёт, то ночной тариф такси, точно её разорит.
-- Николай Николаевич! -- очень нежно сказала она, -- Может я уже пойду…? А то поздно, мне завтра на смену.
Внутри всё застыло, ей так хотелось услышать, --Да конечно вас отвезут, -- что подрагивали колени и кончики пальцев рук.
-- Интересно они что, как связанны между собой…? -- отрешённо подумала она и в качестве эксперимента сжала кулаки.
То, что произошло потом описать довольно проблематично. И это только по той причине, что одно потрясение сегодняшнего вечера, следовало за другим.
Психика взрослой женщины, закалённая жизнью в нашей стране, не желала сдаваться и верить в то, что происходило сегодня с ней.
Нина всё ещё надеялась на лучший исход, и была готова в любой момент сорваться с места.
Однако генеральный, видимо имел другие планы. Медленно оторвав взгляд от портрета усопшей, он повернулся всем телом к ней и задал достаточно странный вопрос.
-- Куда вы собрались…?!
От неожиданности и удивления, её глаза расширились и не фильтруя речь она брякнула,
-- Домой!
Сделав удивлённое лицо, он по-детски наивно улыбнулся и сказал.
-- А вы что., ещё не поняли?! Теперь ваш дом здесь…, -- раскрыв обе руки, словно приглашая её в свои объятья, он шагнул по направлению к ней.
Мороженица, непроизвольно отступила: генеральный продолжал улыбаться и сделал ещё один шаг по направлению к ней. Его глаза светились благоговением, они просто впились в её лицо и зависли, как до этого висли на портрете покойницы. Ей стало жутко, по спине пробежали мурашки. Сглотнув непонятно откуда взявшуюся слюну, она хрипло сказала.
-- Нет Николай Николаевич, я еду домой! --последнее слово выстрелило так чётко и громко, что она даже присела от страха.
Но, так как в жизни бывало всякое, Нина быстро поняла, что говорить надо на тон пониже. Статус у неё не тот, чтобы кричать, да и положение тоже далеко не завидное. Она сделала виноватую гримасу.
-- Николай Николаевич! Я, вам очень сочувствую и поверьте очень вас уважаю. Но я никак не могу остаться у вас, -- она замялась, пытаясь быстро найти вескую причину, но в голову не пришло ничего лучшего как ляпнуть.
—Это…, просто не этично!
Он округлил глаза и подвинулся в сторону встав так, чтобы видеть и её, и портрет. Глаза генерального плавно перемещались с искусственного фейса весящего на стене, на стоящую перед ним реальную женщину, т.е. на неё.