-- Чё толк... -- аеш..., --ся! Прозвучал у неё за спиной, пьяный чужой голос, -- Ой…! Тётеньку обрушил…, -- кто-то громко заржал и стал грубо гладить её по тунике.
Пока соображала, что произошло: благо влажные руки помогли, около стола продолжались разборки.
А она, прижалась к мокрой рубашке Иван Семёновича и не хотела подниматься. В это мгновение, её мир раскололся на два: один за её спиной, другой прямо перед ней: мокрый не видимый, но такой уютный и родной.
Прожив уже много лет (сколько, она никогда не хотела вспоминать) она никогда, не чувствовала ни чего подобного, -- ни одно мгновение её жизни, не было настолько фантастически -- приятным и обезоруживающим.
Почему-то она подумала об Анютке. Наверное, лишь в юности, можно полноценно ощутить то, что почувствовала Нина только сейчас и именно потому, что это случилось с ней впервые. Этого момента, она может и ждала всю жизнь, но совсем не знала, как это бывает!
Много пишут и много говорят о возвышенных чувствах, о любви: но, то что выставляют на показ, это муляж, обманка: будто фейерверки запустили на пару секунд, -- они взорвались, осветили разноцветьем небо и пропали. А тут совсем другое!
Мороженица прикрыла глаза: как теперь она будет жить, если знает, как должно быть? Её глаза повлажнели, она шмыгнула носом.
-- Вам больно…? Крепкие костлявые руки, взяли её за плечи и приподняли. —Вам больно? -- настойчиво повторил Иван Семёнович, внимательно осматривая ее лицо, плечи грудь.
Опять шмыгнув носом, Нина часто заморгала и попыталась спрятать глаза, от его настойчивого и взволнованного взгляда.
-- Нет! Не больно. У меня всё нормально, -- тихо произнесла она, почти справившись со своими чувствами. И тут ей на помощь, из подсознания, выполз позитивный и жизнерадостный человечек, который никогда не позволял ей унывать.
По-детски вытерев нос рукой, и всё ещё опасаясь смотреть в глаза нотариусу, Нина нежно провела рукой по рубашке и с напускной весёлостью сказала -- Мокрая!
Иван Семёнович крепче сжал её плечи, -- Высохнет!
Они стояли несколько минут, не шевелясь: он, отпустил её плечи и положил свою большую сухую ладонь, на ее маленькую пухлую ручку, только что оценившую влажность его одежды.
Они не смотрели друг другу в глаза, просто стали одним целым, словно пролитая вода, была катализатором, запустившим пока непонятный для обоих процесс.
ГЛАВА 38.
Музыка продолжала заполнять всё вокруг, она уже не гремела так надсадно, как в начале вечера призывая к танцам. Лёгкие звуки ласкали слух, осторожно отражаясь от стен и потолка.
Они стояли среди быстро редеющей толпы гостей, плавая в переливистой вибрации семи нот.
Он длинный как шпалера: одетый в строгий классический костюм и мокрую рубашку, и она маленькая, пухленькая, яркая и растерянная.
Мороженица не поднимала головы: -- неожиданно для себя, она растворилась в своих чувствах. Так стоят, около горной реки или на высоком обрыве: --молча, боясь потревожить тот туман, что вторгся в тело. Закрыв глаза: чтобы как можно дольше, сохранить ощущение полёта, и дышат через раз, -- но так..., что лёгкие, просто разрывает проникающий в них воздух.
-- Где вы были весь вечер…? -- тихо проговорил он. Мороженица немного отстранилась и так же еле слышно спросила, -- А вы! Они опять замолчали, как бы вспоминая, -- где же был каждый из них этим вечером?
И тут, такое редкое и прекрасное состояние. куполом окружившее их, нарушило грубое, внезапное вторжение из вне.
-- Нина Сергеевна…, можно вас? Кто-то сильно и нагло тянул ее за сумку.
Вырванная из «прекрасного далёка,» она, с удивлением увидела рядом с собой, ушедшего к фуршетному столу за едой и пропавшего Серёгу.
Разозлившись на такое бесцеремонное поведение, она чуть не лягнула его ногой. Но неожиданно, её темперамент, частенько служивший ей не во благо, -- смолчал, и Мороженица, очень интеллигентно ответила.
-- Конечно Сергей Сергеич! Буквально через минуту, я, буду в вашем распоряжении. Ей так не хотелось прерывать этот волшебный момент: вот сейчас, она точно готова была пришибить «заику.»
Но Серому видимо такой расклад не подходил: толкнув её в бок, он сделал страшное лицо и схватив за руку потянул в сторону. От неожиданности она дёрнулась, словно прицепной вагон: затем проволоклась за другом пару шагов, под удивлённым взглядом нотариуса, и встала как вкопанная.