— Зер гут, — довольно ухмыльнулся он и, резко отстранив её, вышел из комнаты. Переводчик на всякий случай поклонился Нине и засеменил за ним.
Тем временем партизаны освободили из госпиталя раненых товарищей и, прихватив заодно и все медикаменты, ушли из города.
Гитлеровцы лютовали.
Приближалась годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Юные патриоты готовились отметить праздник. Можно было бы выпустить спецлистовку. Но нет, сейчас нужно что-то другое…
Кто-то предложил вывесить красные флаги. «Здорово, конечно. Только поздно спохватились. Где найдёшь сейчас столько красной материи?»
Решение пришло неожиданно. Как-то Нина шла в клуб на репетицию. Вдруг до неё донёсся голос репродуктора. Девочка поморщилась: «Опять приказы. Запрещается одно, запрещается другое… За неповиновение — расстрел. Сколько людей слушают эту белиберду… Слушают! — Нина подняла голову и посмотрела на репродуктор… — А что, если?..»
В тот же вечер она собрала на совет друзей.
— А если захватить радиоузел?
— Вот это да!
Ребята загорелись. Однако вскоре приуныли:
— Он же, наверно, здорово охраняется, а у нас ни оружия, ни патрон…
— Но ведь не целый же день стоит там часовой, — перебила Нина. — Пашка, уточни-ка, в какие часы гитлеровцы ведут передачи и как охраняется радиоузел. А там решим, что делать. Нет оружия, будем действовать хитростью.
Через несколько дней Пашка пришёл к Нине.
— Узнал?
— Узнал.
— Ну?
— Радиоузел не охраняется, — выпалил он.
— Как не охраняется? — удивилась Нина.
— Так, — сдержанно ответил Пашка. Но тут его прорвало:
— Нинк, Нин, — заторопился он, — там вот как всё организовано. Передачи на русском транслируются из Бара-новичей. Так? В определённые часы. Вот тут записано, — и он протянул Нине листок бумаги. — Принимают их не на радиоузле, а в доме напротив. Ну через улицу, знаешь?
— Да, да, продолжай.
— Вот. Там и стоит часовой. А оттуда уже на усилитель радиоузла, где часового нет. Здорово-то как, а? Пробраться на радиоузел можно, я уже смотрел.
— Проберёмся, а дальше что? — остановила его Нина.
— Как что? — не понял Пашка. — Всё ж ясно.
Но было неясно. Аппаратура, нужная для передачи, оказалась для ребят недоступна. Дом, где она находилась, ни на минуту не оставлял часовой. Что же делать?
Пашка сник. Никакого плана у него не было. Он просто добросс/вестно всё разузнал.
— Нужен парень, который бы разбирался в радиотехнике, — сказала Нина. — Может, он что подскажет.
— Так Лёшка же, — обрадовался Воробышек. — Постой-ка, я сбегаю к нему. Ладно? Я мигом.
Лёшка Иванков, выслушав ребят, предложил выяснить, можно ли там подключиться к кабелю. Если да, считай, что всё в порядке.
Они излазили весь двор. Нашли нужный кабель. Потом долго чертили план двора и близлежащих улиц. Продумали всё до мелочей.
Выполнять операцию решили все вместе.
Накануне праздника был базарный день. Из окрестных сёл и деревень съехались крестьяне. На базар потянулись и городские: каждый надеялся выменять хоть немного хлеба или крупы. Ровно в семь утра в репродукторе, установленном на площади, что-то защёлкало, захрипело. Поначалу на это никто не обратил внимания. Думали, опять фашисты начинают свои передачи. И только когда над толпой пронёсся взволнованный девичий голос, произнёсший слово «Товарищи», шум мгновенно стих. Люди замерли, прислушиваясь. Затем медленно, словно не веря своим ушам, стали подходить поближе к репродуктору. Казалось невероятным, что в городе, где хозяйничали гитлеровцы, где даже дома боялись говорить громко, кто-то поздравлял всех советских людей с праздником Великого Октября. И не как-нибудь, не тайком, а по радио.
Репродуктор всё говорил и говорил.
— Ишь ты, девчонка, — изумился кто-то. На него сердито зашикали.
Гитлеровцы не сразу поняли, в чём дело. А когда спохватились и бросились к дому, в котором помещался радиоузел, было уже поздно: там никого не оказалось.
Начались аресты. Искали неуловимых партизан. Во время облавы попался Володя Янченко.
Нина всё думала, как бы спасти своего товарища. Но сделать что-либо было не в её силах. Вскоре она узнала, что Володю расстреляли.