— Пока царь далек от мысли посадить его на трон, — произнес чей-то голос. Он напомнил мне вельможу, приказавшего три месяца назад закопать меня заживо. Он, словно тень, повсюду и везде преследовал меня. «Да кто же ты?» — мучился я сомнениями, пытаясь заглянуть за дверь и увидеть его лицо.
— Мы можем обратиться к звездам, — заговорил Бэл-ушэзибу. — Сказать царю, что вступление на престол его сына Арад-бел-ита принесет стране неисчислимые бедствия и страдания.
— Это возможно, — подтвердил Набу-аххе-риб.
— Да он скорее посадит вас на кол, чем поверит хоть одному вашему слову, — снова отверг их план все тот же неизвестный.
— Что же тогда остается? — вкрадчиво спросил Ашариду.
— То, о чем мы говорили с самого начала.
— Нет, нет, это немыслимо, — запаниковал Бэл-ушэзибу. — Вы забыли, что царица пришла в ярость, узнав о покушении. Мне с трудом удалось убедить ее, что мы к этому не причастны.
— А я вижу… вижу в этом… волю богов. Погибни царь… во время этого… неудачного покушения… и что стало бы тогда… с Ассирией? Разброд и смута?. . Одни пошли бы… за старшим братом… другие — за младшим. Братоубийственная война — кому она нужна?
— Так или иначе, а тот, кто пытался убить царя, скорее, наш союзник, чем враг, — заговорил Ашшур-дур-пания. — Да и что теперь перемалывать впустую то, чего уже не вернуть. Сейчас все изменилось. Арад-бел-ит набрал силу. У него законные права на трон. На его стороне армия, внутренняя стража. Случись что с царем сейчас — и мы обречены. . .
Это из-за него, царского кравчего, я оказался здесь, стоял и подслушивал жрецов и вельмож, обсуждавших то ли измену, то ли правое дело.
На исходе дня, первого в длинной череде праздников, я, освободившись от дел, появился дома, чтобы поклониться дяде Ариэ, обнять младшую сестру — черноглазую, озорную и смешливую Элишву, и брата, дорогого моему сердцу Раману. Я не видел их почти два месяца, скучал, часто вспоминал, представлял, как сяду с ними на скамейке в саду, как мы поведем долгие разговоры о моих странствиях, будем шутить, смеяться и верить, что завтра произойдет что-то чудесное, необыкновенное, замечательное.
Помнится, однажды так и случилось, когда к нам пожаловал Ашариду, устроил экзамен, после чего всего через день меня взяли на царскую службу. Элишва тогда радовалась как сумасшедшая…
Все смертные верят в милость богов. Даже зная, что безразличны им.
Едва я переступил порог, как родные обступили меня, осыпали вопросами, а затем огорошили известием: Элишву позвали замуж.
«Он такой красивый, такой умный, такой сильный, такой бесстрашный», — танцевала вокруг меня сияющая от счастья сестра.
«К тому же богат и знатен», — добавил Рамана, стараясь казаться степенным и взрослым, хотя ему совсем недавно исполнилось лишь семнадцать.
Я только хотел спросить, как его имя и кто он такой, как дядя уже подсказал ответ: «Аракел, родственник царского кравчего и колесничий царицы».
Может быть, я вздрогнул или изменился в лице — ни брат, ни сестра не заметили этого, но дядя… дядя, тотчас догадался о причине и, едва мы остались одни, сказал:
— Мне тоже это показалось бы странным. Ашшур-дур-пания ведь не говорил тебе о намерениях своего племянника? Значит, к тебе подбирается. Хочет стать твоим родственником. Войти в наш дом. Для тебя это честь, для него — новые горизонты или еще какие замыслы.
— Как они познакомились?
— На рынке. К ней пристали два оборванца, он проходил мимо, вмешался, заступился. Пролил свою кровь. Элишва полдня его здесь перевязывала.
— Думаешь, подстроили?
— И думать нечего. Но ей об этом не скажешь. Как поступишь?
— Разве я должен решать, дядя Ариэ?
— Ты… Ты глава семьи, старший брат, тебе и решать.
— Что посоветуешь?
— Хитрая лиса этот Ашшур-дур-пания. Как бы ты ни ответил на этот шаг, по-прежнему уже не будет. Он тебе выбор дает: либо прими его дружбу, либо отвергни ее… Лучший выход: потяни время. Пока твое положение при дворе еще недостаточно твердое, чтобы начинать войну с таким высоким вельможей, но через полгода — кто знает, как все поменяется.
Я искал встречи с Ашшур-дур-панией весь следующий день. Но вместо него столкнулся с царским колесничим. Пока он ждал принцессу Хаву, мы разговорились. Мы сблизились во время похода на Тиль-Гаримму и доверяли друг другу.
— Так, значит, вы больше не держите в тайне ваши отношения? — спросил я.
— Царь был благосклонен ко мне и Хаве, — с удовольствием подтвердил мою догадку Нимрод.
— Как, оказывается, просто можно разрешить сердечные проблемы, — посетовал я и рассказал ему о сестре, о внезапном интересе к ней со стороны Аракела.