Расследование по всем случаям, проведенное Арад-бел-итом, результатов не дало.
Но при этом в столице провинции был захвачен арабский посланник, отправленный к наместнику с неясными целями, то ли чтобы бедуины поддержали готовящийся мятеж, то ли еще для чего.
Наместник Суху был немедленно схвачен и допрошен. О своей связи с бедуинами он отказываться не стал, но об измене молчал, говорил все о происках врагов и ошибке. Большего узнать не удалось, так как вскоре после пыток наместник умер, так и не сумев отстоять своего честного имени.
Подозрения возникли позже, накануне похода на Тиль-Гаримму, когда Арад-бел-ит через свою агентуру в Аравии узнал некоторые подробности этого дела. С вождями бедуинов действительно связывался кто-то из наместников Ассирии, но лишь для того, чтобы расшатать провинцию Суху, и уж точно не сам ее наместник. Прямых улик не нашлось, а Бэл-эмурани к этому времени завоевал доверие Арад-бел-ита. . .
Но кто из вас, позаботился о том, чтобы убить моего Нимрода?»
Царь уже знал правду… Знал, что Нимрода не сыскать… Сейчас владыка хотел только одного — найти и наказать виновного за смерть своего колесничего.
Хава пришла на награждение победителей скачек на дромадерах следом за наместником Ниневии, сладко улыбнулась ему, отчего у Набу-дини-эпиши на мгновение перехватило дыхание от страха, зашла к нему за спину и предупредила:
— Я бы хотела спрятаться среди твоей охраны, а не показываться на глаза царю.
Набу-дини-эпиша с пониманием закивал, оглянувшись, приказал страже взять принцессу в кольцо и поспешно отошел в сторону.
— Вот он! — вдруг вырвалось у Арука, заметившего слугу Нимрода. — Тот высокий и тощий юнец и есть Трактис.
Молодой погонщик, на которого указал Арук, в это время с понурой головой медленно вел за узду своего верблюда прочь с ипподрома. Сегодня он уступил победителю три корпуса и пришел шестым. Получил в награду всего несколько серебряных кружочков и насмешки друзей. Это были его третьи скачки, и каждый раз он выступал все хуже.
Рамал, телохранитель принцессы, подошел к нему сбоку, взял под руку и прошептал:
— Принцесса Хава хочет тебя видеть.
Трактис испугался. Только теперь он вспомнил, что так и не получил разрешения на участие в скачках от своего господина: надеялся выиграть и тем смягчить его гнев. И как теперь оправдаться? Кроме того, он знал о тайной связи принцессы и Нимрода, а еще — о ее вспыльчивом нраве и неслыханной жестокости.
«Это конец, — думал он, следуя за телохранителем принцессы. — Господин впал в бешенство, став свидетелем моего позора, а принцесса, наверное, решила развлечься и потребовала от своего возлюбленного бросить меня на съедение свиньям».
Но когда Трактис не увидел рядом с принцессой Нимрода, то испугался еще больше, ведь только он и мог защитить своего слугу от внучки царя. К тому же этот конюший никогда не был так близко к царственной особе. Слуга упал на колени, покорно склонил голову до самой земли.
— Скажи мне, когда и где ты видел в последний раз своего господина? — ласково обратилась к нему Хава.
Трактис знал, что Нимрод с утра не появлялся в конюшне. Но коли царского конюшего нет на ипподроме до сих пор — значит, случилась беда. И теперь надо было решить, что лучше: сказать правду и, скорей всего, быть наказанным за своеволие, или солгать и вместе с принцессой отправиться на поиски. Если он поможет найти Нимрода, то никто не вспомнит о столь мелком проступке, если же того нет в живых — никто не узнает, что это была ложь.
— Ночью во дворце. Он дал мне разрешение на участие в скачках…
— Знаешь, где может быть твой господин или того, кто посвящен в его тайны?
Трактис задумался, так как вспомнил о Торе — неприметном писце, с которым когда-то сам познакомил своего господина, а еще о том, что вместе они проделывали какие-то темные делишки, но называть это имя не стал из опасений, что награда достанется другому.
— Несколько раз мой господин навещал человека на улице Бродячих псов.
В это время стража остановила слугу, попытавшегося проникнуть внутрь круга, где учинила допрос принцесса. Хава заметила это и подала знак пропустить посланника. Набу-дини-эпиша сообщал через него, что Бальтазар арестовал злоумышленника, возможно, связанного с исчезновением Нимрода.