— О, самые ученые мужи великой Ассирии, позвольте мне искупаться в лучах вашей славы и, чтобы толпа поверила, что вы не чураетесь моего общества, выпить вместе с вами вина.
— Отчего же нет, — с готовностью отозвался Ашариду.
Мы выпили за здоровье Син-аххе-риба, царицы, а затем и наследника трона.
— Арад-бел-ита, — уточнил Табшар-Ашшур, с вызовом глядя в глаза жреца.
— За здоровье Арад-бел-ита и его брата Ашшур-аха-иддина! — с улыбкой ответил Ашариду.
И тот, и другой были готовы идти до конца, до крови, до смерти.
Заканчивался второй день пира. Кто еще интересовался мной? Абаракку Мардук-нацир, раббилум Мар-Априм и казначей Нерияху.
Все трое искали моей дружбы, в один голос говорили о непростых временах, но не упоминали ни имени Арад-бел-ита, ни Закуту. Осторожничали.
Мозаика… Усердный предстоит труд. А я решил, где поместить фрагмент с именем Мар-Зайя?
5
Весна 685 г. до н. э.
Столица Ассирии Ниневия
Принцесса Хава, старшая, любимая дочь Арад-бел-ита и мидийской принцессы Сабрины, — озорная и непоседливая, как ребенок, взбалмошная и своенравная, как горная река, мятежная и неприступная, как огненная лава, гибкая и стройная лань — была тем бесценным изумрудом, что мог украсить трон любого из соседей Ассирии, не ради мира с могучим союзником, а лишь для того, чтобы обладать бесценным сокровищем.
Ее руки просили цари Фригии, Элама и Мидии. Фараон Египта, желая доказать искренность своих чувств, подарил ей колесницу, украшенную тремя сотнями густо-зеленых прозрачных как слеза изумрудов размером с перепелиное яйцо. Принцессу осыпали бесценными каменьями, дарили особенных лошадей, диковинных зверей и посвящали поэмы.
О том, что принцессе пора подыскать достойную пару, чаще других говорила царица Закуту (недовольная растущим влиянием при дворе юной Хавы). Пока безрезультатно. Главной преградой на пути к осуществлению этих планов стоял Син-аххе-риб. Он пресекал подобные разговоры ухмылкой, или шуткой, или смехом и обычно приговаривал: «Успеется. Куда торопиться! Ей всего шестнадцать».
Закуту возражала: «Я была моложе, когда стала твоей женой, как и твоя мать в день твоего рождения».
Син-аххе-риб упрямо отмалчивался.
Хава тоже не думала о замужестве, принимая внимание со стороны вельмож, принцев, царей и даже слуг с охотой и легким кокетством.
Нимрод был последним приобретением принцессы. Он нравился ей. Статный, ловкий, неглупый, красивый собой, с орлиным взглядом — вся женская половина во дворце ее отца только и говорила, что о его серых с небесной поволокой глазах, в которых кто-то читал отвагу, кто-то глубокий ум и рассудительность, а кто-то страсть — эти-то больше всех и завидовали Хаве.
Нимрод, в свою очередь, в любовь принцессы не верил. Но, испытывая к ней неподдельную страсть, больше рассчитывал с помощью этого брака упрочить свое положение при дворе.
Как далеко шли притязания юноши? Узнай о них Син-аххе-риб, или Арад-бел-ит, или Ашшур-аха-иддин — Нимрод поплатился бы за это головой.
Его древний обнищавший род спокон веку стремился к власти, не брезгуя ни подкупами, ни заговорами, ни убийствами, при этом всегда оказываясь на стороне проигравших, за что и расплачивался кровью. С его прадеда живьем сняли кожу, деда сварили в кипятке, отца разорвали лошадьми, одного дядю оскопили и отправили на рудники, другого бросили на съедение свиньям, старшие братья погибли в бою, примкнув к эламским мятежникам.
То, что, в нем, колесничем, тоже течет царская кровь, как-то все забыли. Кроме него самого. Нимрод был единственным сыном двоюродной племянницы одной из многочисленных жен царя Шарру-кина II.
Брак с Хавой мог вознести Нимрода на такую высоту, о которой его предки не смели и мечтать. Думал ли он о троне? Каждый день и каждый час.
— Ты невозможен, — урчала она в ответ на его ласки. Потом шептала: — Я же тебе говорила, мне сегодня лучше не заниматься любовью. Моя служанка утверждает, что эти дни самые опасные…
Они прятались от знойного солнца и неосторожных взглядов охраны в высокой траве под сенью старого орешника, сбросив одежды, переплетаясь нагими телами, и ловя жадные вздохи любви.
Принцесса зашла к деду наутро по возвращении его из похода на Тиль-Гаримму и попросила дать ей Нимрода, чтобы прогуляться на колеснице за город. Говорила уже не таясь, приободренная словами колесничего о том, что царь благословил их связь.