- Не только договорился, но и дал ему имя, - рисанулся Олег. - Теперь его зовут Хоттабыч.
Советник впечатлился:
- Я знаю, какую силу должен иметь маг, чтобы давать имена хранителям. Поверьте, в битве с прежним ханом вы были обречены на победу.
Олег решил нанести добивающий удар:
- Кроме того, я провел ритуал смены владельца. Теперь этот дворец принадлежит клану Песцовых.
Сункар оценил и это, но в совершенно ином ключе:
- Так вы Песцов? Тот самый Ит-кирдык-оглы?
- По крайней мере, люди на улицах называли меня именно так. Но, возможно, они ошибались?
- Нет, ошибки быть не может. По моим сведениям, в роде Песцовых остался в живых лишь один мужчина. Но постойте: вы сказали, клан?
- Именно так. Род Песцовых объединил под своим началом роды Щукиных, Лебедевых и Каракаловых.
Сункар с выражением полнейшего счастья на лице воздел руки к небу. Из глаз его потекли самые настоящие слезы.
- Сегодня воистину счастливый день! Древний род ханов степи вернулся на престол.
Немного успокоившись, он заторопился:
- Прошу прощения, господин, но мне нужно бежать. Ваш народ должен как можно скорее услышать эту радостную весть!
Сункар, напрочь забыв об этикете, бросился прочь. Песцов некоторое время ошарашенно глядел ему вслед, пока его не отвлёк почтительный голос Хоттабыча:
- Мой господин, позволь проводить тебя туда, где ты сможешь отдохнуть.
Ну наконец-то! Наконец он сможет поесть и поспать! И Олег поспешил следом за хранителем.
Хоттабыч привел своего повелителя в комнату хоть и существенно меньших размеров, но украшенную не менее богато. Конечно, кровать была поскромнее, всего лишь на троих. И фресок на потолке не было. Зато в центре стоял низенький столик, в соответствии с восточными обычаями. И весь он был уставлен блюдами со всевозможными яствами и питиями. Количество рассчитывали, видимо, на штатный армейский взвод. Едва Олег уселся на подушки перед столиком, едва наложил себе плова, как в комнату вбежали четыре полуобнаженные девушки. Две из них с музыкальными инструментами уселись у входа и завели какой-то утонченно-заунывный местный мотив. А две другие, одетые лишь в газовые шаровары, стали танцевать, выполняя руками сложные движения и активно двигая бедрами.
Олег, начисто игнорируя танцовщиц, стремительно уничтожал плов, насыщая изголодавшееся тело. Озадаченные подобным поведением девушки с каждым шагом стали подходить все ближе, маняще покачивать грудью и принимать обольстительные позы. Тщетно! Отчаявшись привлечь внимание своего господина, они, в конце концов, подошли вплотную и принялись прижиматься к нему самыми соблазнительными местами. Вот только ему сейчас было не до женских прелестей: после сытной еды его неумолимо клонило в сон.
- Простите, девчонки, - совершенно искренне пробормотал Песцов. – Я сейчас не в состоянии вами заниматься. Мне бы до кровати доползти.
Его поняли. Танцовщицы и впрямь помогли дойти до ложа, раздели, уложили, укрыли и, одарив напоследок жаркими поцелуями, исчезли.
- Песец! – из последних сил удерживая уплывающее сознание позвал Олег. – ты меня слышишь?
- Слышу, слышу, - отозвался Предок.
- Нужна твоя помощь.
- Энергии больше не дам! – предупредил Песец. - Надо – сам приходи и бери.
- Приду, не переживай. Но я не за этим. Свяжись с моими девчонками. Хотя бы с Каракаловой, а лучше со всеми тремя. Скажи им, что я произвел в Дикой степи дворцовый переворот и стал ханом. Пусть поднимаются, всё бросают и срочнейшим образом бегут во дворец. Император об этом должен узнать как можно скорее.
В особняке рода Песцовых
Маше снился сон, будто лежит она прямо как есть, в полупрозрачной ночной сорочке, у водопада. Нежится на шелковистой зеленой травке, любуется разлетающимися в разные стороны брызгами, мириадами маленьких радуг, мгновенно вспыхивающих и тут же угасающих. Светит нежаркое утреннее солнце, тело овевает лёгкий ветерок, и всё настолько хорошо и благостно, что не хочется шевелить даже пальцем, чтобы не разрушить сладостную негу. И тут высоко, на скале, нависающей над потоком, появляется Предок. И сразу становится понятно: Каракал, прародитель, пришел именно к ней. Оттуда, со скалы, он пытается сказать что-то важное, а она за шумом водопада никак не может расслышать слов. Предок сердится, бьет себя по бокам хвостом и, в конце концов, издает низкий громоподобный рык, о которого цепенеет всё тело, а душа тут же проваливается в пятки. Маша дернулась было, и проснулась.