— Значит, это ты Карадок Дирборн, — наконец сказал он. — Я всегда представлял, что ты повыше ростом.
Я презрительно посмотрела на него и ничего не ответила. Мракоборец отвернулся и зашагал по платформе, что-то бурча себе под нос, а второй поплёлся следом. Дежурный инспектор с самопишущим пером заполнял какие-то бумаги.
Я чувствовала лишь одно — мнимую безопасность.
Сердце колотилось о ребра, когда я встала между колоннами, стараясь не бросать нервных взглядов вдоль перрона. Хвост нового поезда скрылся во тьме туннеля, и я на негнущихся ногах направилась в зал ожидания.
Там лежали десятки тел, накрытых тканью, пропитанной бурыми пятнами — местные волшебники, которые по каким-то причинам примкнули к Ордену Феникса. «Его не вернуть, Хельга!» — умоляюще вскричала какая-то женщина, оттягивая за руку другую женщину со стеклянными глазами.
Бароновы кальсоны... Вся эта патетика изрядно расчесала мне нервы. Я отвлеклась и не сразу увидела, как по направлению ко мне двигался человек в синей, неправильно застегнутой униформе и с бляхой на груди. Ещё один мракоборец. На расстоянии пары метров он остановился, искоса взглянул на меня, а затем уставился прямо в противоположную сторону. Снял фуражку, снова надел её и сложил руки на груди. Проследив за его взглядом, я увидела человека, чье лицо скрывал темный капюшон. Он стоял абсолютно неподвижно. Я чувствовала его цепкий взгляд, оглядывающий меня с головы до ног.
Нельзя очень долго держать лук натянутым. Как гласит поговорка, рано или поздно тетива порвется. И она порвалась, когда я вернулась на платформу. Мракоборцев, которые стояли там прежде, сменили другие. Краем глаза я увидела, как что-то бледное, словно шляпка поганки, проскользнуло мимо меня. Землисто-бледный амбал с глубоко посаженными глазами решительно преградил мне дорогу. С первого взгляда было ясно, что я не смогу меряться с ним силами.
Обезоружив меня, он молниеносным заклятием припечатал меня к стене. От удара затрещала плитка. Ноги болтались в двадцати сантиметрах над полом. Слезы удушения заволакивали мне глаза, превращая окружающее пространство в размытые пятна. Моим отчаянием руководил страх, и это был один из немногих моментов в моей жизни, когда это чувство действительно помогло — мне удалось воспользоваться беспалочковой магией. Я представила мутные белесые глаза, чей цвет напоминал цвет омертвелой кожи — и в следующее мгновение мракоборец потянулся руками к своим глазам, словно что-то набросило на них занавес.
Второй мракоборец был намного ниже ростом, и по тому, как он махал своей палочкой, было ясно, что это отнюдь не искусный боец. Я разрядила в него парализующее заклятие, и тот упал на землю, словно подрубленное дерево. Остальные мракоборцы слегка опешили, но сразу же ринулись в бой. Их было четверо. Я отразила вражеское заклятие, которое затем со свистом промчалось над моей головой, ударив по стене и обрушив на меня поток пыли и отвалившихся кусков плитки. Удар оставил на стене длинную борозду. В воздух поднялась тонна пыли, из-за чего мне удалось выиграть немного времени и откатиться за колонну, но там я упала, кашляя от едкой пыли, забившейся в нос. Новый свист заклятия рассек затхлый подземный воздух, и посыпались осколки камня. Сдавленные спазмами легкие не вынесли, и я закричала во весь голос, не до конца понимая, что происходит и чем всё кончится.
А потом я услышала до боли знакомый голос, производящий безупречные, образцовые заклятия.
Моё тело окаменело. Глаза, не мигая, рассматривали лицо, которое будто вынырнуло из подушки пыли.
Профессор Сэлвин.
Я была потрясена его измождённым видом и заметной хромотой. Но у него по-прежнему была наготове улыбка для меня, и ореол благородства окутывал его, будто старая мантия. Он наклонился вперёд и рукой дотронулся до меня. Лицо его выражало неописуемое изумление.
— Мерлин, Приска, неужели жива?
— Я старалась, как могла, профессор, — сказала я, дрожа всем телом и размазывая по лицу слезы.
— Ну-ну, зачем же плакать, — выдохнул он, крепко держа меня за руку. — Разве мы не выстояли в бою? Нынче уже незачем плакать. Ты не ранена?
— Вроде бы нет, — едва шевеля непослушным языком, ответила я.
Профессор задействовал много заклятий, но ни одного убийственного. Униформы мракоборцев были изорваны в клочья и свисали жалкими лoxмотьями. Со стен стекала кровь, coбираясь в лужицы на полу. Профессор озабоченно осматривал каждый дюйм вокзала, водя палочкой из стороны в сторону в поисках нового врага.
Вдали прозвучал гудок. Потом был гул, переросший в грохот. Головные прожекторы экспресса скользнул по колоннам станции.
Я снова была Дирборном, а у Сэлвина был чудный план. Он решил, что безопаснее всего нам будет в кабине машиниста, который на самом деле был мракоборцем под прикрытием. Когда профессор возник перед ним, тот рефлекторно дёрнулся назад и ударился затылком об оконную раму. Я просунула руку в окно и прижала палочку к его щеке, чуть ниже правого глаза. Чувствуя, как поддалась его плоть под её нажимом, я едва справилась с желанием нажать сильнее.
— Империо, — произнёс Сэлвин ровным повелевающим голосом.
Машинист дотянулся волшебной палочкой до двери, ведущей из кабины в вагон, и стал водить по ней, снимая чары. Я услышала легкий щелчок, и в кабину из вагона ввалился профессор. Он отнял палочку у мракоборца и сунул её в карман своего плаща. Я вошла, и двери тотчас скользнули у меня за спиной.
— Сначала было то-то, затем следовало то-то. И это вы называете судьбой, профессор? — Слова, которым я попыталась придать оттенок иpoнии, пpoзвучали как мольба o помощи. Будто я просила помочь мне освоиться с тем, что случилось. Младенец Гарри. Это же не лезет ни в какие ворота.
— Рок, судьба, фортуна, — угрюмо выдавил Сэлвин, потирая рукой левое предплечье. Одно из заклятий мракоборцев поцелило прямо в Метку и оставило глубокую рану. — Случайностей не бывает, Присцилла,— сказал, устало прислонившись головой к стене. — Я помню свои ощущения, когда впервые узнал о нём, о его мировоззрении и стремлении переустроить наш мир... Помню, словно это было вчера. А теперь судьба круто изменила ход событий. Он погиб...
— Неправда, — выпалила я, морщась от боли — рана на голове вспыхнула. — Он вернётся... И дело не в переустройстве мира, а в бессмертии! Он не просто тёмный волшебник, он исключение из законов магии и метафизики... А с таким настроением, как у вас, профессор, впору в петлю лезть!
Серые, спокойные, глубоко сидящие в костлявых глазницах глаза глядели на меня, словно просматривая всё, что мне довелось пережить. Быстро заморгав, я стала тереть слезящиеся глаза.
— Ты же догадываешься, почему я прибыл сюда, верно? — когда он заговорил, голос его был едва слышен.
— Госпожа Катарина? — предположила я, на что профессор кивнул. — И зачем я ей такая? Странно, что она вообще заметила, когда меня объявили преступницей. Она же только с дражайшим Криспи возится...
— Когда ты была объявлена преступницей, и за твою голову назначили немалую награду, — перебил Сэлвин, — Катарина обратилась ко мне с просьбой привезти тебя домой в целости и сохранности. — Почуяв металл в его голосе, я поняла, что он осадил меня. — Катарина сказала, что замнёт эту историю. Только представь себе — воспитанница Батори объявлена преступницей. Ты же приличная волшебница, и Катарина сделает всё, чтобы...
— У меня другие понятия о том, что приличествует волшебнице. — Как ни странно, мой голос звучал спокойно, тогда как в душе у меня клокотала настоящая ярость. — Вы меня удивляете, профессор. Я — последний человек, которого вы могли бы заподозрить в том, что я попытаюсь выкрутиться, cтремясь угодить cветским предрассудкам. Мне не нужна ничья протекция. Тёмный Лорд скоро вернётся.
— Протекция тебе сейчас нужна как никогда. — Сэлвин взял меня за плечи и встряхнул, словно пытаясь разбудить. — Найдутся люди, которые с удовольствием сожрут тебя живьем! Никогда не будет нехватки тех, кто попытается убить тебя! А Катарина не позволит чернить имя твоих родителей...