- Я рад, что ты начал думать не только о себе.
Яромир смотрит в след пробирающейся к выходу парочке. Игра началась, он делает первый ход, чем ответить девочка? Показным равнодушием или наоборот, забудет о ложном стыде, и сразу назовет условия для обоюдовыгодной сделки. Сколько их было, расчетливых и не очень, тех, кто хотел извлечь выгоду из положения его любовницы или наоборот, поверил в то, что она для него стала единственной. Стервы ему нравились больше, умные и опытные хищницы, они готовы выгрызать когтями и клыками свое право на комфорт вблизи одного из Ниро.
Первый ход.
Алея маршировала по коридору, напрасно пытаясь успокоиться. Дыхание рвано вырывалось из груди, ярость туманила разум, застилая пеленой взгляд. Она хотела убивать, рвать и убивать, если бы не единственное "но". За убийство младшего Ниро ее будут убивать дольше, чем она бы убивала Яромира. Наглый, зарвавшийся, избалованный пижон, вот кем тот был. Он без стеснения пользовался знатным именем, манипулируя людьми и, совершенно не задумывался над тем, что и, главное, зачем делает. Каприз. Вся его жизнь это один большой каприз избалованного мальчика из богатой семьи. Любое желание должно исполниться только потому, что мальчик из высшего общества этого захотел. Он приказывает и все должны, сбиваясь с ног исполнять его прихоти. Она не обязана, только она ему ничем не обязана. Ей не нужны его связи, ей не нужны новые горизонты головокружительной карьеры, она достаточно самостоятельна, чтобы всего добиться, опираясь лишь на свой ум, опыт и настойчивость. Ладно, опыта у нее совсем нет, практика в летной школе это не опыт, всего лишь разминка, но она уже успела зарекомендовать себя серьезным и вдумчивым инженером. Его угрозы всего лишь пшик, блеф, злые слова обиженного ее отказом мальчика. Она выкинет из головы последние полчаса и забудет Яромира Ниро, словно и не встречала такого человека на своем пути.
- Привет, моя сладкая конфетка.
Он умело воспользовался преимуществом, прижавшись грудью к ее спине и упираясь в стол на котором почти распласталась Алея по обе сторону от лица. В ягодицы основательно упиралась та часть его тела, что, видимо, отвечала за определение вкусности объекта.
- Я тебе прямо сейчас шнур в глаз воткну.
Яромир низко рассмеялся, совершенно не испугавшись исходившей от нее угрозы. Наоборот, нежно потерся подбородком об основание ее шеи, коснулся губами щеки и хрипло зашептал в самое ушко, умело соблазняя низкими модуляциями голоса.
- Ты пахнешь клубничной карамелью.
- У моего мыла запах хвойного леса.
Алея снова попыталась безуспешно столкнуть его с себя, но куда ей против медвежьего веса пригвоздившего ее к столу.
- Я его обожаю, примем душ вместе?
Парень провокационно потерся об ее попу, натурально изображая то, чем собирался заниматься с ней в душе и снова захрипел в ухо, пытаясь соблазнить словами о ее красоте и сладости.
- Тебе бы пастилки от кашля под язык, а не валяться тут на столе, отвлекая меня от починки твоего, между прочим, оборудования.
Его язык был упомянут зря, об этом Алея подумала сразу после того, как он медленно заскользил вдоль по шее и подбородку, нагло подбираясь к ее губам.
- На вкус ты тоже карамельная и в самом деле сладкая.
- Я потная и грязная...
Он не смутился, на краткий миг прикусил мочку уха, и буквально выдохнул, опаляя ее губы своим дыханием:
- Примем душ...
- Я прямо сейчас воткну тебе штепсель в глаз, если не уберешь от меня свои руки и ноги.
- Физический вред офицеру приравнивается к преступлению и строго преследуется согласно строгой букве закона.
Это было последней каплей для ее неисчерпаемого терпения. Избалованный сукин сын не только позволял себе ее нагло лапать, но и не погнушался опуститься до угроз. Алея расслабилась, позволяя Яромиру добраться до ее губ своими, накрыть, нетерпеливо раздвигая языком, даже разжала зубы, углубляя ненавистный поцелуй. И он повелся на ее показное смирение, давление уменьшилось, более того, парень приподнялся, нетерпеливым рывком переворачивая ее под собой, и тут же получил хлесткий удар шнуром по лицу, зажатым в ее руке, и следом еще один удар коленом в живот. Он скорее машинально, чем от силы ее удара, отступает назад, позволяя Алее ужом соскользнуть со стола и отпрыгнуть в сторону.
- Ты...
На его лице написаны растерянность и изумление. Он потерянно касается красной полосы на щеке.
- Я лучше под суд пойду, чем под тебя лягу.
Его глаза суживаются и мечут молнии, скулы обозначаются резче, кадык нервно ходит вверх - вниз по шее.
- Ты на коленях будешь ползать, умоляя трахнуть тебя.
- Считай, что уже ползала, но ты не снизошел и, я утешилась вибратором.
Алея плавно отступила в сторону двери, не сводя настороженного взгляда от напряженно застывшей фигуры.
- Вибратор?
В его голосе сомнение, на лице брезгливость, смешанная с неверием.
- Очень рекомендую, несколько режимов и постоянная готовность к работе.
- Ты предпочитаешь какой - то вибратор мне?
Он повелся на пустые слова, как же, ведь задета пресловутая мужская гордость и честь, даже смешно, что все самое ценное для мужского пола сосредоточенно ниже пояса.
- Почему какому - то вибратору? - Алея делает еще один острожный шаг по направлению к выходу из каюты парня. - Это мой любимый размер, мало ли, вдруг у тебя меньше и длина и объем. Я, знаешь ли, предпочитаю тратить свое время на то, что мне уже хорошо знакомо.
Яромир улыбается, неожиданно и странно, и голос его звучит уже без низких призывных ноток рокового мачо.
- То есть ты вообще ничего не слышала о муранских мужчинах?
Еще один шаг до заветной двери и Алея улыбается ему в ответ, немного натянуто и нервно.
- Припоминаю какие - то слухи о вашей неотразимости и неутомимости, но, - она все ближе к цели и может позволить себе еще одну шпильку в адрес несостоявшегося героя - любовника. - Мало ли, может это досужие сплетни и на самом деле вы способны только языком работать.
Твоюжежмать! Алея невольно покраснела под его многообещающим взглядом, громко и судорожно сглатывая в наступившей тишине. То, что язык можно использовать не только для разговора отчетливо читалось в его глазах огромными метровыми буквами. Ей не переиграть его на его же поле. Он слишком хорошо знает предмет на практике, чтобы сбить его относительным знанием теории.
- Этого уж точно твой вибратор не сможет.
Пошло и мерзко, она выше всего этого.
- Предпочитаю...
- Хотя бы попробуй, - он не сводит с нее многообещающего взгляда. - Ты в кресле, я перед тобой на коленях, потом поменяемся местами.
- Решил опуститься до пошлости?
- Всего лишь секс, я обещаю, тебе понравится.
И столько искушения в его глазах, едва прикрытых тяжелыми веками, в его губах, приоткрытых и таких соблазнительно - влажных, в его руках, сильных и мускулистых. Он искушал взглядом, голосом... он искушал ее собой. Алея дернулась, сбрасывая наваждение того, что произойдет между ними в постели, позволь она ему к себе прикоснуться.
- Мечтать не вредно.
- Вредно мне отказывать.
Он ей угрожал? Алея ударила в дверь сильнее, чем было нужно и, та плавно скользнула в сторону.
- Извини, но не хочу менять вибратор на твои пустые обещания.
- На корабле от меня не спрятаться.
Алея оборачивается уже за порогом и презрительно цедит в злой прищур светлых глаз:
- Плевать я хотела на тебя и твои угрозы, лучше убирать мусор, чем ложиться в одну постель с отбросами.
Последнее слово было за ней, но это дарило слишком мизерное удовольствие от их встречи. Он действительно мог дожать ее любым из тысячи способов на свой извращенный вкус. Капитан не станет отказывать в пустяковой просьбе Яромиру, будь то его требование закрыть глаза на изнасилование или ее немедленное увольнение со службы. Алею передернуло, и она врезалась в проходившего мимо служащего и, машинально извинившись, понеслась дальше, накручивая себя и запугивая с каждым шагом все больше и больше. Он вполне может изнасиловать ее и убить, или даже медленно замучить настолько, что она сама станет просить о прекращение пытки. На Мурано, самой закрытой планете в галактике, может твориться все что угодно, достоверно никто ничего не знает. Какие угодно нравы, какие угодно законы. Они, конечно, придерживаются общегалактических порядков, но только на общегалактических же просторах. "Шивадо" территория Мурано и, если припомнить краткие замечания симпатичного пилота челнока о бесправие их женщин и их принадлежности мужчине, то картина выходит не то чтобы грустная, но очень даже тревожная. Какие у них женщины? Сплошь затюканные создания, не смеющие слова сказать без позволения или, вообще, бессловесные жертвы домашнего насилия? Туристам на планету вход заказан, никаких курортов и любования живописными видами, только свои и только для своих. Конечно, известно, что у них самый большой военный флот, и они много воюют, вступая в те или иные альянсы. И разве эта их жажда воевать не говорит о стремление убивать и насиловать? Может, они все садисты и психопаты, умеющие держать себя в руках и не показывать свой настоящий нрав до поры? Как - то неожиданно ее везение при распределении превратилась в самую большую неудачу. Возможно, ей повезло только потому, что больше не нашлось дураков пойти служить под начало военных с Мурано. Высокое жалование больше не казалось привлекательным. Они им завлекали, заманивали в сети, опутывали... Твоюжежмать! Она попала, она определенно попала. Алея бросилась в каюту, дрожащими руками пытаясь вытащить из аптечки успокоительное. Выпила залпом половину и без сил откинулась на спинку дивана. Первое, что она сделает, это подаст рапорт на увольнение, нужно срочно сматываться с флагмана на любую базу военного флота. Потом доберется до дома, главное, вырваться с "Шивадо" без последствий для себя, только для своего послужного списка. Она почти не сомневалась в мести капитана, за то, что осмелилась отказать Яромиру, но ей, в самом деле, казалось более выгодным убирать и сортировать отходы космопорта, чем связаться с младшим Ниро. Мало соблазна в том, что твое имя примутся трепать на каждом углу, и ты пополнишь длинный список временных подружек Яромира Ниро. Постепенно рваное дыхание выровнялось, успокоительное средство подействовало, давая возможность трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию. Кажется, она накрутила себя до нервного срыва и истерического припадка.