Annotation
Герзон Леонид
Герзон Леонид
Нищенка и миллионер
Нищенка и миллионер
Вот я сплету тебе на милетский манер разные басни, слух благосклонный твой порадую лепетом милым... [Апулей]
Всё, описанное в этой повести, имеет реальные корни и происходило на самом деле; но имена людей, названия мест, городов, стран, рек, мостов, монастырей и проч., - вымышленные и не имеют никакого отношения к реально существовавшим людям, местам, городам и т.д., с которыми и в которых случилась эта правдивая история [автор]
Часть первая
НЕЖНОСТЬ
Жил миллионер, а жена у него была нищенка. Утром он выходил из своего особняка с колоннами и садился в "мерседес", чтобы ехать на работу в свой офис. Но перед тем, как сесть в "мерседес", он никогда не забывал поцеловать жену, которая работала прямо возле особняка с колоннами. Она сидела возле его ворот и просила милостыню у проходящих мимо прохожих.
Миллионер был хорош собой, а жена у него была настоящая красавица. Но ее работа требовала, чтобы она выглядела неважно, ей нужно было вызывать у прохожих жалость, а иначе они бы не стали милостыню давать. Поэтому она закутывалась в дырявый оренбургский пуховый платок, так что не только ее прекрасных волос, но даже и глаз не было видно, а один только нос торчал - чтоб дышать. Из-за этого платка никто из прохожих не мог увидеть, какая она красивая, и всем становилось ее жалко. Во-первых, потому, что она стояла босыми ногами на мокром тротуаре (потому что платок ведь не шаль и целиком в него не завернешься, а если закутать глаза, то едва достанет до колен), а во-вторых, потому что жена миллионера жалобным голосом обращалась к каждому проходившему прохожему, плакала, просила пожалеть и обещала молиться за него Богу, и тогда всё у этого прохожего будет хорошо. И прохожие жалели ее, а некоторые давали щедрую милостыню.
Миллионер очень любил свою жену, и она в нем души не чаяла.
- Какой же ты у меня красавчик! - шептала она ему на ухо, сверкая на миллионера черными прекрасными глазами из-под оренбургского платка. - Только ты запонку забыл застегнуть, милый, хорошо, что я заметила, дай застегну, а то она у тебя потеряется и будешь горевать.
- Эх, что бы я без тебя делал! - и он так нежно прижимал ее к себе и так ласково целовал сквозь дыру в платке в прекрасные алые губы, что жена на минуту забывала, что она нищенка, и ей казалось, будто она голливудская актриса - какая-нибудь София Лорен или Марчелла Мастрояня, а Федерико Феллини снимает их поцелуй на свою огромную видеокамеру.
Миллионеру все никак не хотелось выпускать жену из своих объятий.
- Осторожней, милый, не порви платок, - говорила она ему. - Он и так весь в дырьях, а ведь это моя единственная одежда. Зима на носу, а мне нужно накопить денежек на обувь, а то как ударят морозы, я могу отморозить себе пальцы на ногах, и ты меня разлюбишь.
- Что ты, родная, я тебя всегда буду любить, несмотря ни на что!
- Ну, беги, - подталкивала она его, - мотор "мерседеса" уж разогрелся. И не забудь поставить навигатор! - кричала она вдогонку. - Подайте, Христа ради, ах я бедная-несчастная, сирота голодная-холодная-босая-раздетая, ничего у меня не-ет! Подайте, милая девушка, мне двух копеек не хватает на булочку с маком, а я за вас Богу помолюсь!
И ей подавали. Я уже сразу предвижу, что некоторые читатели скажут, что такого де не может быть и что какой же миллионер позволит своей жене в холодную погоду просить милостыню, да еще и когда на ней кроме дырявого оренбургского пухового платка ничего нет. "Не верю!" - скажут некоторые читатели. - "А если бы и так, - скажут другие, - то каким же гадом надо быть, чтоб имея миллионы, врать людям, что ты нищий и тебе плохо, да еще и...."
Но я сейчас объясню, в чем дело. Я же еще не успел описать все, так сказать, нюансы и обстоятельства их любви, поэтому любому здравомыслящему или хотя бы привыкшему логически думать человеку пока что не понятно, как такое вообще возможно. Я представляю себе, как некоторые читатели уже сердито толкают пальцем экран, а другие даже фыркают и оглядываются по сторонам - так уж им хочется с кем-нибудь поделиться своим негодованием по поводу просто... невероятнейших, вопиющих глупостей, допущенных автором этого возмутительного, так сказать, текста!
Но я сейчас объясню, и все станет понятно. И даже самые негодующие и неверящие читатели скажут: "А, ну так сразу бы и говорил! Ну, тогда совсем другое дело! В это уже вполне можно поверить! Это какой-то даже, прости господи, просто какой-то реализм!"
Ну, вот, стану объяснять по порядку. Во-первых, расскажу, как миллионер познакомился со своей будущей женой. То есть, это тогда она была будущей, а теперь-то она настоящая. Но я сейчас буду описывать то время, когда нищенка, которую, кстати сказать, зовут Евгения, еще не была женой миллионера, а поэтому буду ее называть "будущей женой". Она, как всегда, стояла и просила на улице милостыню, завернувшись в оренбургский пуховый платок, в котором на тот момент почти совсем не было дыр. Евгения попрошайничала в разных местах. То возле американского посольства, то у дверей шикарного ресторана, откуда ее, правда, очень грубо отгоняли. Не стану обременять читателя подробностями, от которых всегда только голова пухнет. Моя цель - объяснить, каким образом мог миллионер нежно и страстно влюбиться в хоть и красавицу, но постоянно кутающуюся с головы до ног в платок, и скрывающую от посторонних свою красоту. Дело было теплым июньским летним утром, когда Евгения неплохо выспалась на газоне, а теперь проснулась и ела булочку с маком, купленную на вчерашнюю милостыню. Совершенно случайно миллионер вывел гулять своего бультерьера именно на тот газон, на котором сидела ничего не подозревающая Евгения и ела булочку с маком, запивая ее водой, которую отжала себе прямо в рот из промокшего от струи поливалки одного из углов своего оренбургского платка.
- Фю-фю-фю-фю! - посвистела Евгения бультерьеру, но бультерьер был к такому обращению не приучен. Он вырвался из рук миллионера, у которого как раз в тот момент зазвонил мобильный телефон, и погнался за бедной нищенкой. Пес вцепился в тот самый мокрый угол ее оренбургского платка. Девушка в страхе рванулась прочь, платок спал с нее, а у миллионера выпал из рук мобильный телефон, и вот таким образом возникла ситуация, в которой миллионеру открылась ее поразительная красота. Бедная девушка! Кроме этого платка у нее совершенно ничего не было! А ведь когда-то Евгения была не только будущей женой, но и будущей студенткой. Я сделаю небольшое отступление (некоторые писатели называют такие отступления лирическими, я же назову его логическим, потому что в нем будет объяснена вся, так сказать, закулисная логика этой истории) и расскажу, как она стала нищенкой.
Девушка приехала из известного всем городаN(этот город подробно описан в великой русской литературе, так что не буду на нем останавливаться). А оренбургский платок ей, сжалившись, обменяла на последнее, что оставалось - золотые сережки, одна торговка из Оренбурга. Она эти платки привезла продавать оптом на базар. Евгения долго ехала в душном вагоне, и когда наконец вышла с вокзала в город, увидела кучу разных башен и мост через реку, а под мостом - пляж. День был невероятно жаркий. За городом горели леса, в воздухе роилась мошкара, обещая, в соответствие с народной приметой, еще большую жару назавтра. "Ура!" - воскликнула Евгения, увидев пляж под мостом, на котором загорали несколько студенток. Сбросив одежду, она окунулась в прохладную воду. Что за свежая и прозрачная вода была в Москве-реке! Пусть отсохнут злые языки тех брезгливых людей, которые не только брезгуют купаться на московских пляжах, но еще и разносят по городу нелепые слухи о том, что в реку, дескать, спускают канализацию или что в ней по утрам находят трупы, будто бы выпущенные в воду ночью. Евгения вдоволь наплавалась и нанырялась. Несколько раз она даже влезала на каменного быка Раскворецкого моста и ныряла с него в речную глубину. Когда Евгения, наконец, окончательно вылезла на песочек, она почему-то не смогла узнать место, где входила в воду. Вроде раньше здесь загорали две студентки и удил рыбу коричневый мальчик в панамке, а сейчас их всех не было. И Евгения никак не могла понять, где она оставила свой чемодан. То есть, она помнила, что засунула чемодан в промежуток между двумя большими камнями, да еще и прикрыла фанерной доской, валявшейся неподалеку. А одежду, чтобы не украли - мало ли - на всякий случай убрала в чемодан, а ключик предусмотрительно спрятала в кустах, повесив на тонкую веточку. Ключик-то Евгения нашла, но вот чемодан отсутствовал. Фанера валялась в стороне. Не было сомнений, что кто-то унес ее чемодан. "Вот дураки! - в сердцах сказала Евгения. - Как же вы откроете-то чемодан, если у вас ключика нету!" Она повертела ключик на пальце. Собственно, этот ключик, да еще сережки в ушах - было все, что осталось у Евгении. "Эх, как же это я..." - досадливо пробормотала девушка. И правда, сбежав с моста к речке и волоча огромный чемодан, она так запарилась и так хотела искупаться, что не подумала. "Точнее, подумала, да только не то, что надо!" - сказала теперь вслух Евгения. Там как раз загорали две студентки. "Раз они топлес, то мне и вообще без ничего можно! - вот что подумала Евгения. - Я ж не отсюда, кто меня тут знает, а купальника с собой в Москву не привезла - кто же знал, что тут так жарко будет и речки кругом. Да и народу почти нет. Студентки - они же женщины, а мальчик с удочкой - не в счет, еще маленький. Вот так и оказалась Евгения совершенно одна посреди огромного города, без чемодана, без документов, которые были в чемодане, без денег, которых у нее было много в кошельке, но этот кошелек она засунула под замок в чемодан, и без одежды, которая тоже осталась в злосчастном чемодане. "Эх, - вздохнула Евгения и села на камень, обхватив колени руками. - Понадеялась я на тебя слишком, чемодан! А ты взял меня - да подвел... - тут с другого берега донесся колокольный звон, Евгения подняла глаза и увидела золотые купола Новодевичьего монастыря. - Под монастырь", - заключила она.