Жандарм несколько раз заходил на постоялый двор. Убедившись, что его нового приятеля там нет, он решил, что произошло несчастье, и велел хозяину присматривать за лошадью и повозкой. Вскоре в местных газетах появилась заметка о трагическом происшествии с отставным сержантом Желябером, который исчез вместе с маленьким сыном. Убийц долго разыскивали. По указанию жандарма, в заметке было даже упомянуто, что пропавший говорил о своих родных. Последние, таким образом, могли узнать о горькой участи бедняги.
XLI. Огюст Бродар — глава шайки
Все складывалось неблагоприятно для Огюста, но он не падал духом и не терял надежды, что ему удастся одолеть злой рок. Молодой Бродар находился в строжайшем одиночном заключении. Каждый раз, когда тетушка Грегуар просила разрешения повидаться с ним или хотя бы передать ему что-нибудь из съестного, ей неизменно отвечали, что это невозможно, так как против юноши выдвинуты весьма серьезные обвинения.
После того как Лезорна выпустили, он ни разу не заходил к торговке птичьим кормом. Смерть Обмани-Глаза, его бывшего соучастника, напугала его: теперь все нити, ведущие к совершенным им когда-то убийствам, находились в руках Санблера, одинаково страшного, где бы он ни был — за решеткой или на воле. Единственное, что могло обеспечить Лезорну безопасность, — это служба в политической полиции, поначалу так его пугавшая. Приходилось играть роль Бродара до конца, несмотря на недоверие, с каким к нему отнеслись у тетушки Грегуар, и на неприятности, которые могли возникнуть при встречах с другими амнистированными. Все полагали, что Лезорн убит; но требовалось, чтобы никто не усомнился в личности Бродара. Вот почему, желая избежать страшившей его встречи с Огюстом, Лезорн написал второе письмо префекту полиции:
«Мне не хотелось бы, чтобы события подтвердили мою правоту, но я твердо убежден, что освобождение Огюста Бродара приведет к новым убийствам. Позже, г-н префект, я докажу вам это самым неопровержимым образом, но теперь могу лишь предупредить. Будьте настороже, следите за ним как можно лучше!»
«В Париже ежедневно совершается немало преступлений, — рассуждал Лезорн, — и, конечно, можно приписать какое-нибудь из них этому сынку коммунара. А если нет, то надо самому создать такой случай!»
Жан-Этьен заметил угрюмый вид Лезорна.
— Эй, Бродар, дружище! — спросил он. — Жалеешь ты, что ли, о тулонской похлебке?
— Нет, — ответил мнимый Бродар. — Я тоскую по детям! — добавил он патетическим тоном.
— Глупец, ты сделался таким же рохлей, как покойный Лезорн! Когда-то большой ловкач, он вздумал, вернувшись, таскать лоток разносчика, вместо того чтобы приняться за те мокрые дела, которые попадались ему под руку.
Лезорн решил вступиться за честь Бродара.
— Но я-то не преступник! — воскликнул он.
— Гм!
— Чего ты гмыкаешь?
— Конечно, ты не преступник, как и я, хотя люди, арестованные по твоим доносам, твердо убеждены в обратном. Впрочем, слежка за ними не приносит дохода. Служба в полиции хороша, по-моему, лишь тем, что позволяет выжидать, пока не подвернется подходящая оказия.
Лезорн был того же мнения.
— Если хочешь, Бродар, — продолжал Жан-Этьен, — я буду руководить тобой!
Он не подозревал, что по этой части лже-Бродар куда сильнее его… Сначала поломавшись и даже разыграв довольно правдоподобно негодование, а затем нерешительность, Лезорн сказал наконец:
— Ладно, я подумаю.
— Заметь хорошенько, — продолжал Жан-Этьен, — что мы рискуем жизнью; стало быть, эта затея — не для робких людей. Хотя может случиться, что мы дешево отделаемся, если нас и застукают. Вспомни-ка про того хитреца, что в банке Ротшильда золотые слитки подменял бронзовыми. Он выкрал таким манером целый миллион, а бордоский суд дал ему всего шесть лет тюрьмы — сущие пустяки!
— Так-то оно так, — заметил Лезорн, отлично знавший не только эту историю, но и много других, — но ведь он был начальником монетного двора, а мы кто?
— Быть может, и мы станем важными птицами!
Лезорн отрывисто засмеялся.
— К тому уже, — продолжал Жан-Этьен, — посмотри, скольких не застукали совсем. Дураки — те обязательно попадутся, если не в первый раз, так во второй. Но разве нашли тех, кто пришил Леклерка в Сен-Манде? А героев Аржантея и Медона? А убийцу Мари Феллерат в переулке Сонье?