— Покушение на убийство, — произнес один из них, увидев, что Жан-Этьен весь в крови.
Когда раненому оказали первую помощь, он открыл глаза и пробормотал имя г-на N. Очевидно, он хотел что-то сообщить следователю. Но на большее у него не хватило сил.
— Он не мог выздороветь, — сказал врач, осматривая рану после того, как Жан-Этьен испустил последний вздох. — Острие не только имело треугольную форму, но, очевидно, было и отравлено.
Обходя вечером подземелье, Девис-Рот увидел, что двери опять взломаны. Как и накануне, он сначала пришел в бешенство, но потом вновь обрел спокойствие. Внимательно осмотрев помещение, он обнаружил, что беглец захлопнул за собою входную дверь. Значит, вряд ли кто-нибудь заметил, что ее открывали. Желая убедиться в этом, он провел всю ночь за драпировкой в комнате первого этажа, вооружившись до зубов и заперев дверь, ведущую в подземелье.
Иезуит бодрствовал, оберегая свою безопасность, а вечерние газеты уже сообщили, что возле Пантеона был подобран смертельно раненый человек. В больнице, куда его перенесли, он попросил вызвать следователя, г-на N. Но несчастный умер до его прихода.
«Со свойственной г-ну N. проницательностью, — говорилось в одной газете, — он обнаружил на тротуаре несколько капель крови. Кровавые следы вели к дому на улице Фер-а-Мулен. Однако там уже давно никто не живет, и на первый взгляд ничего особенного в доме не произошло». Заметка заканчивалась обычной фразой: «Следствие продолжается». Но в ней не упоминалось о том, что г-н N. решил произвести обыск в «доме палачихи»; а если б об этом и было сказано, то Девис-Рот все равно ничего не узнал бы, так как заглядывал в газеты лишь изредка. Что ему было за дело до мирских новостей?
Господин N. совсем позабыл (у него и так хватало неприятностей), что «дом палачихи» принадлежал иезуиту. Уже вторично он совершал грубый промах.
Девис-Рота не заставили долго ждать: в восемь часов вечера г-н N. с понятыми подошел к «дому палачихи». К великому его удивлению, дверь оказалась запертой изнутри: дом был обитаем. Именем закона следователь требовал открыть ему и изумился еще больше, когда на пороге появился священник.
— Простите, ваше преподобие, — промямлил г-н N., низко кланяясь, — тут, очевидно, какая-то ошибка.
И, рассыпаясь в извинениях, он объяснил, что у Пантеона был найдет тяжело раненный мужчина, который умер, не успев ничего объяснить следователю.
Убежденный, что за извинениями кроется желание полиции вмешаться в его дела, Девис-Рот слушал с видом оскорбленного величия.
— Долго же я ждал, — сказал он, — пока вы наконец приняли меры по моей жалобе.
— По вашей жалобе? Но от вас ничего не поступало.
— Однако прошло достаточно времени с тех пор как я ее послал. Разве она вами не получена?
— Уверяю вас, — возразил г-н N., кланяясь чуть не до земли, — что вашей жалобы в моей канцелярии нет. Но мы наведем справки на почте и взыщем с виновных.
— Поглядим-ка, — сказал иезуит, — прежде, чем с кого-то взыскивать, не позабыл ли я отправить жалобу, — ведь я человек очень занятой! Если это так, то она должна быть здесь среди моих бумаг. Тут, господа, мое убежище; тут я укрываюсь от всех, кто мне мешает.
С этими словами он пригласил следователя и понятых в кабинет и начал рыться в бумагах на письменном столе, приговаривая: «Помогите же мне, сударь!» Г-н N. чувствовал себя очень неловко, видя, что проявил бестактность.
Уловка, придуманная иезуитом накануне, удалась как нельзя лучше: следователь сам нашел адресованное ему письмо.
— Я виноват перед вами, — заметил Девис-Рот, на сей раз уже елейным тоном.
Господин N. внимательно прочел жалобу.
— Значит, попытка кражи со взломом, о которой вы пишете, имела место еще позавчера, а раненого нашли прошлой ночью, — заметил он.
— Какого раненого? — спросил священник с деланным удивлением.
— Я сообщил вам об этом, как только пришел, но, очевидно, вы слушали невнимательно.
И следователь вновь рассказал во всех подробностях о смерти неизвестного мужчины, который, как это явствовало из найденного при нем удостоверения, был агентом полиции.
— Все это легко объяснить, — прервал иезуит. — Очевидно, в мой дом пытался проникнуть кто-то из шайки революционеров, чтобы узнать, чем я тут занимаюсь. Агент полиции выследил его и при исполнении своего долга поплатился жизнью. Преступление было совершено раньше, чем я решил устроить засаду, предвидя вторичную попытку проникнуть в мой дом.