— Вот почему входная дверь оказалась вновь запертой, — сказал следователь.
— Совершенно верно; я велел сейчас же исправить сломанный замок.
Если бы г-н N. имел дело с кем-нибудь другим, он обязательно спросил бы имя и адрес слесаря, починявшего замок; но сейчас он даже не подумал об этом.
— Таинственное дело, не так ли? — заметил Девис-Рот.
— Действительно, его распутать нелегко.
Они разговаривали непринужденно, чуть ли не дружески. «Успел ли бандит выдать меня?» — думал иезуит. «Кажется, мне удалось вернуть расположение старого хрыча!» — мелькнуло в мыслях следователя.
— Не разрешите ли осмотреть комнаты? — спросил он. — Быть может, удастся напасть на след убийцы.
— Разумеется, — ответил священник. — Я только что хотел предложить вам это.
Осмотр начался, тщательный и кропотливый, как всегда, когда дело идет о дерзком посягательстве на какую-нибудь неприкосновенную личность или на священный предмет. Девис-Рот открыл шкафы, столь искусно скрытые за деревянной обшивкой, что их вряд ли обнаружили бы без помощи хозяина. Там хранились книги и брошюры благочестивого содержания, начатые рукописи, весьма полезные, судя по заглавиям, для людей, которым религия нужна, чтобы держать народы в оковах: «Сокровище терпения» (руководство для бедняков), «Добрый богач» (для них же), «Как смиренно сносить жизненные невзгоды» и т. д.
Вдруг г-н N. отшатнулся: он заметил кинжал, оставленный иезуитом среди бумаг. Странная оплошность со стороны такого человека! Но Девис-Рот, привыкший владеть собой, не растерялся. Он притворился, будто впервые видит этот кинжал.
— Смотрите-ка! — воскликнул он. — Убийца потерял свое оружие!
Этим хитрым маневром иезуиту удалось отвести от себя подозрения и избежать нависшей над ним кары. Его доводы вполне удовлетворили г-на N., который обдумывал, нельзя ли эту попытку кражи со взломом связать с пресловутым делом Руссерана. Весь доклад следователя, хоть он этого и не подозревал, был написан под диктовку Девис-Рота.
Желая взять реванш за сделанный промах, иезуит проявил такую ловкость, что даже забрал на глазах г-на N. и понятых кинжал, эту улику, с помощью которой можно было найти убийцу. Но они ничего не заметили.
Клерикальные газеты подняли шумиху вокруг попытки каких-то преступников проникнуть в дом столь почитаемой особы. Либеральная же пресса находила, что это весьма темное дело, как, впрочем, и другие подобные дела. Если бы теперь Гренюш и Бланш Марсель с матерью и объявились, им пришлось бы помалкивать, а то их неминуемо обвинили бы в сговоре со злодеями, взломавшими дверь в жилище его преподобия… Во всяком случае, если они читали реакционные газеты, то у них вряд ли могло возникнуть желание оказаться втянутыми в эту историю.
Итак, Девис-Рот вновь вышел сухим из воды.
LV. Керван в Париже
Семья Дареков была чрезвычайно удивлена, когда однажды ночью Керван вернулся в сопровождении двух девушек. Чтобы не возбуждать толков, они последнюю часть пути прошли пешком.
На вопросы, куда девался Керван, старый Дарек и его дочь неизменно отвечали, что он уехал на несколько месяцев к родным в Бретань. В конце концов в Дубовом поле перестали этим интересоваться. В семье Дареков, наоборот, начали уже беспокоиться, покуда в газетах не появились сообщения из Лондона о приюте Нотр-Дам де ла Бонгард. Тогда в пещере поняли, что Керван благополучно добрался до Лондона, и спокойно стали ждать его возвращения.
Клара полюбила эту семью, как родную. Ее сердце было полно благодарности. Бедная сиротка столько выстрадала! Славные люди, давшие ей пристанище, всячески стремились, чтобы она позабыла о пережитом. «До чего все ко мне добры! — думала она. — Как любит меня Керван и его сестра!» И Клара чувствовала, что ей нелегко будет вновь с ними расстаться.
Гутильда, эта странная девушка, так походившая и наружностью и характером на дочерей древней Галлии, с каждым днем также все больше и больше привязывалась к подруге, они стали неразлучны.
Однажды ночью, уже под утро, послышался стук. В один голос обе воскликнули: «Это Керван!»
Действительно, это вернулся он, в сопровождении Элен и ее сестры-горбуньи, которую уродство, быть может, и не спасло бы от проституции.
Матушку Дарек так тронула трагическая история обеих сестер, что она охотно оставила бы их у себя, если бы не воля Анны, поручившей заботу о них г-же Руссеран. Но было решено, что, пока Керван не найдет Агату, молодые англичанки будут жить у Дареков. Куда им деваться в Париже?