Кондрашов тоже поднялся с места: * Так ты как к ней в данный вечерний момент идешь - по первой или второй части вопроса? * Это по какой первой? * Ну, - засмущался Кондрашов, - по части невесты. Сам же сказал. * Да, Сережа, по первой. По крайней мере, хотелось бы этого. О делах мы ещё с ней наговоримся. * Ну раз так - беги, беги. И будь спокоен, я тебя здесь грудью прикрою. * Ну, и язва же ты, Кондрашов, - засмеялся Бурдаков. - Вот не буду хлопотать по поводу твоего повышения. * Куда уж нам - холопам! * Пошел вон! * Так бы сразу и сказал!
ГЛАВА 17. ЯХТСМЕН
* Я хочу работать в твоей команде, - сказал по телефону Кнорус.
В этот же момент дверь кабинета открылась, и на пороге Яхтсмен увидел свою бывшую возлюбленную. Перед ним стояла Афинская. Она широко и добродушно улыбалась: * Вот, приехала сама к тебе, Паша, на кофеек. Угостишь? * Обожди минуту, - сказал он Кнорусу в трубку и, опустив руку с телефоном, другой сделал размашистый жест: * Татьяна, дорогая, проходи. Время тебя не меняет. Ты так же красива, как и пять лет назад.
Он провел её под руку к журнальному столику, где стояло два кресла, и указал на одно из них. * Присядь. А я пока распоряжусь насчет кофе.
Он шел к двери и думал: "Черт побери! Да они за мое покровительство соперничество устроили. Какая кошка между ними пробежала? В этом надо хорошенько разобраться!"
И в то же время Яхтсмена прямо-таки распирало от чувства собственной гордости и достоинства. Кто бы мог ещё неделю назад подумать, что его заклятые враги и конкуренты будут предлагать ему свое сотрудничество.
Он вышел в холл и снова приложил трубку к уху. Ему хотелось спросить, мол, какая муха вас, ребята, укусила? Дорого бы он заплатил за то, чтобы узнать, в чем суть игры, которую ему предлагает поссорившееся руководство фирмы "Милосердие". То, что там получился разлад, Яхтсмен уже догадывался. И основатель фирмы Афинская, и её правая рука Кнорус с какой-то стати стараются перетянуть его на свою сторону. Правда, ему хотелось бы так думать. Но по всему было видно, что к этому дело и идет.
Кнорус, несомненно, парень не без способностей. Молодой, хваткий, достаточно жесткий в делах с так называемым "персоналом". Он, Кнорус, много идей и опыта перенял у Афинской. Словом, это был парень, каких у Яхтсмена никогда не было. О таком заместителе он только мечтал. Да и как можно было иметь дела с бабой? Хитрой, коварной. Ведь не зря в народе говорится: баба с возу - кобыле легче. Так, может, объединиться с Кнорусом и оставить женщину на обочине? Ведь они вдвоем гораздо быстрее вытеснят Афинскую из Центра. В этом Яхтсмен нисколько не сомневался.
Но, с другой стороны, зачем ему Кнорус? Ведь в народе также говорят, что мужик с мужиком не сработается, а баба с мужиком всегда общий язык найдет. И в данном случае в его кабинете сидела сама Афинская. Та, которая воспитала Кноруса, вложила ему в голову свои идеи, свои познания в области такого нетрадиционного бизнеса. Ну и, может быть, самое главное! В кабинете ожидала его Татьяна. Та женщина, с которой он, Яхтсмен, провел лучшие дни в своей жизни и был безмерно счастлив.
В том, что они разошлись в разные стороны, он винил только самого себя. Вернее, свою профессию сутенера. Он ставил себя на место Афинской и размышлял: ну какая баба согласиться стать женой сутенера? Ведь, несомненно, она бы считала, что и муж пользуется услугами своих работниц. Впрочем, так оно и было.
Яхтсмен решил не гнать лошадей и попробовать во всем основательно разобраться. При этом подумал: "Спешка нужна только при ловле блох". Он поманил к себе пальцем девицу, выполнявшую роль секретаря, или, как он ещё говорил, "попки" на телефоне, и тихо шепнул: * Кофе. Коробку конфет. Коньяк. Стопки. На двоих. Быстро. - Потом зажал трубку телефона между плечом и подбородком и тут же произнес: - Я бы хотел знать, Кнорус, какая кошка между вами пробежала и почему ты хочешь поменять коней на переправе? * Мне кажется, что Афинская перестала мне доверять и тащит в свои заместители этого засранца Юрайта - того парня, которого взяли на Мырле твои ребята. * Я его хорошо помню. Перспективный мальчик. С большим будущим и не испорченный пока деньгами, - сказал Яхтсмен в трубку и добавил: - Я бы его мозги тоже не отказался иметь в своей команде. Кстати, надо отдать должное твоей хозяйке - она умеет подбирать кадры. * Кстати, Юрайта привел в команду Афинской именно я. Но дело не в этом. Я не могу работать, если мне перестают доверять. * А есть на то основания? - прикинувшись простачком, ехидно спросил Яхтсмен. * С какой стороны и с чьих позиций рассматривать этот вопрос... - Кнорус вдруг на несколько секунд замолчал, и Яхтсмен не принуждал его к дальнейшему разговору. - Нам надо встретиться... С глазу на глаз. * Без сомнения. Жду завтра, в десять утра. * Но Афинская сказала, что мы все встретимся сегодня? * А на фиг нам Афинская? * Она так сказала, - повторил Кнорус. - Я бы, конечно, хотел переговорить обо всем с тобой. * Ладно, встретимся пока все вместе, а потом определимся. Может быть, завтра утром.
Яхтсмен положил телефон в карман, взял две стопки и бутылку коньяка, которые стояли на столике "девочки-попки", и зашел в кабинет. * Послушай, Таня, ты по-прежнему проводишь свои утренние планерки в десять часов? * Ты же знаешь, я редко меняю свои традиции.
Он довольно хмыкнул, поставил коньяк и стопки на столик, посмотрел на свою гостью и его словно дернуло электрическим током.
Она в коротком обтягивающем черном платье сидела в кожаном кресле. Положив ногу на ногу, кулачком подпирала щеку и улыбалась ему. Он помнил эту улыбку. Он никогда её не забывал. Так она улыбалась, когда они путешествовали на яхте по Волге. Она ставила соломенное кресло рядом со штурвалам и, подперев щеку пальчиком, смотрела на него и улыбалась. В такие минуты он очень желал её. Они становились на якорь, и он уносил её в маленькую, но уютную каюту.
И теперь, как будто и не было долгих лет вражды и разлуки, она сидела перед ним в эротичной позе и улыбалась. Он разлил по стопкам коньяк: * Может быть, бросим якорь, Танюша?
Она подняла стопку и прищурилась: * Сейчас, на время? Или в порту, и надолго?
Яхтсмена, словно обдало жаром: * Ты опять начинаешь мной жонглировать и издеваться? * Нет, - она вдруг стала серьезной. - Я устала быть мужиком без нервов, Паша. Я хочу быть женщиной. Мне уже тридцать четыре.
Он взял свою стопку, подошел к её креслу, опустился на колени и прижался головой к её ноге. * Я не знаю, когда ты шутишь, а когда бываешь искренней.