Мадам Афинская, как она ещё сама любила себя называть на французский манер, лет пятнадцать назад окончила какое-то областное театральное училище, успела пару лет поработать в провинциальном опереточном театрике, спектакли которого посещало в лучшем случае десятка два-три зрителей, а затем подалась в столицу осваивать более крупные театральные сцены. Она поработала гримером в одном столичном театре, костюмером в другом, ей несколько раз приходилось играть второстепенные роли, наконец, она помогала в работе на телевидении одному известному продюсеру. На этом работа на государство закончилась - рынок ворвался в Россию.
Раз вечером, после какой-то пирушки, она возвращалась домой с друзьями. Заметив в одном из переходов старика-фронтовика, увешанного орденскими планками до боковых карманов пиджака, она попросила друзей приглядеться к деду. Просто ради интереса, для будущего фильма или передачи.
Они пили баночное пиво и из-за угла наблюдали, кто же подаст старику. Когда кто-либо проходил рядом с дедом, тот лишь прятал глаза и тихо произносил фразу типа "Подайте на пропитание фронтовику-орденоносцу". Но люди проходили мимо. Им было стыдно не за старика, а, скорее, за себя. Дело в том, что целое поколение было воспитано на уважении к этим воинам, которых приглашали на вечера, выступления, различные праздники, чтобы они рассказали, как защищали Родину. И вот теперь многие не могли пересилить себя, и подойти и положить в его почти не протянутую руку пару сотен рублей.
Это Афинская подметила сразу. Они тогда поспорили, что она в течение десяти - пятнадцати минут научит деда "как делать деньги". Поспорили на ящик пива. Если в течение часа старику не подадут энной суммы - она проиграла.
Дед-фронтовик за полчаса набрал столько, что на подаяние можно было купить целый ящик лучшего импортного пива. Они посмеялись, снабдили его визитными карточками и расстались. В тот вечер она и задумалась о попрошайническом бизнесе.
Теперь среди нищих ходила легенда, будто за всю свою жизнь Афинская сыграла только одну роль в театре - роль нищенки. Она этого не отрицала.
...Афинская занималась режиссурой и обучением новенького, когда Кнорус рассказал ей об исчезновении Юрайта. * А где же ваш этот самый Чвох был? недовольно спросила Афинская. * Видно, как мне передали, Юрайт обнаружил, что его место занято и решил разобраться сам. * Дурак! Видно, после отпуска совсем нюх потерял.
Афинская догадывалась и даже была уверена в том, чьими руками был спровоцирован конфликт и в каком направлении исчез Юрайт.
Честно признаться, ей было глубоко наплевать на исчезновение Юрайта, хотя он и числился у неё одним из самых "высокопроизводительных" и доходных "специалистов". Она, Афинская, даже имела на него виды, чтобы продвинуть по служебной лестнице и сделать своим помощником в нищенском бизнесе. Но, что поделаешь, если парень сам подрезает себе крылья? У неё таких, как Юрайт, сотни , и не может же она бегать и выручать каждого, если у него в голове нет необходимых опилок. Сам угодил в ловушку, причем довольно-таки глупо. На похищение мог решиться только её конкурент по нищенскому бизнесу, этот сутенер и недоносок - Яхтсмен. С такими же, как и он сам, туполобыми бандитами.
Черт бы с ним, этим мальчишкой по кличке Юрайт. Но Афинская понимала, что если не выручить из беды сегодня хотя бы одного своего сотрудника, то уже через некоторое время люди Яхтсмена повышвыривают всех её работников из центральных подземок и с площадей. Борьба за обладание центром города началась с того времени, когда Афинская ещё единолично командовала нищенским рынком и поставляла для начинающего сутенера Яхтсмена провинциальных девочек в проститутки. Значит, эта борьба идет уже около полутора лет, с тех пор, как на него работники правопорядка повесили статью. Тогда он отвертелся. Но его предупредили, что при первом случае он как сводник сядет, и надолго. А если менты пообещали, то сами его же и подставят. Жадничал Яхтсмен, а с властями надо делиться. Это уже не теорема, а аксиома, выведенная в России со времен Ивана Грозного.
Вот и решил Яхтсмен поменять род трудовой деятельности и переквалифицировался из сутенерского бизнеса в нищенский. Он решил насадить своих людей на не охваченных Афинской вещевых рынках, оптовках. А для начала его нищие расселись за пределами Садового кольца. Афинская понимала, что Яхтсмен, видимо, почувствовал силенку и начинает подминать под себя и Центр. Дудки! У нее, Афинской, тоже есть на него управа со стороны легальной и нелегальной. Она вспомнила свою недавнюю любовь с очень большим авторитетом, который обещал ей любую посильную помощь. А то, что это был человек с именем, не в пример этому вонючему сутенеру, Афинская знала точно.
Правда, лишний раз напрягать уголовные силы она не собиралась - у них дела покруче, чем какой-то там Яхтсмен. Здесь она могла подставить соперника вполне официально. Тем же правоохранительным органам. Тем более менты давно имеют на него зуб. Стоило только навести милицию на сеть притонов, где содержатся в неволе бомжи, считающиеся работниками Яхтсмена, как его упекут на более долгий срок, чем за проституцию. Да ещё можно подбросить пару фактиков полного исчезновения нескольких человек, бывших в подчинении у Яхтсмена.
Она, Афинская, знала, как найти на этого сутенера управу. Только стоит ли поднимать шум из-за этой малявки и высвечивать собственную подпольную деятельность? Может, сама справится?
Конечно, справится. И она вспомнила свои первые встречи со стройным парнем, катавшим её по Водниковскому водохранилищу на красавице-яхте. Да, тогда он был ещё не скотинистым парнем, считался спортсменом, выступал на всяких соревнованиях, правда, в пределах бывшего Союза. Но, видимо, у спортсмена появились какие-то криминальные наклонности, и он бросил спорт.
Их неокрепшая любовь растаяла, словно льдинка. И тем не менее она ему помогала, чем могла.
Ее вдруг посетила одна дерзкая мыслишка, но она решила её приберечь на самый крайний случай, а пока послать своих телохранителей на переговоры.
"Черт с ним, с Юрайтом", - в который уже раз уговаривала она себя. Но если бы Юрайт был последней жертвой. И кто знает, станет ли он, Юрайт, жертвой ? А ну как подготовленный ею специалист начнет работать в стане врага? Фу! Она терпеть не могла предательства, потому что сама никогда не предавала. Расставаться приходилось, и часто. Но всегда полюбовно.