Мараса ещё долго рассуждала о глупых и мздолюбивых стражниках, о сокровищах, изъятых у канцлера, а я сидел и думал: угораздило же меня вляпаться! Этот сучонок списал под грабёж минимум раз в пять больше, чем я взял, а всё ведь повесят на меня! Канцлер не в убытке, а в прибытке, а ищут…хммм…ищут-то они хорошо — негра какого-то!
Я усмехнулся про себя и отправился к себе в комнату под бормотание Марасы. Впрочем, скоро она подхватилась и понеслась на базар делиться новостью с знакомыми торговками и обсуждать это горячее дельце, я же вытащил сумку с деньгами и стал пересчитывать. После долгих пересчётов, оказалось, что у меня пять тысяч четыреста золотых. Огромная сумма — но недостаточная. Если прибавить отложенные тысячу сто золотых — будет шесть тысяч пятьсот. Надо было ещё три тысячи пятьсот. Только вот как их получить — неизвестно. Теперь соваться куда-либо было опасно. И хранить их — тоже опасно. Не дай бог тётушка Мараса нос сунет….Я пошарился в карманам и достал ещё мешочек с красными окатанными камешками. Достал один — он был с сантиметр в диаметре — я посмотрел его на свет и бросил обратно в мешочек, спрятал под половицу.
Немного полежав в восхитительном безделье — а что — сытый, чистый, на чистой постели и под крышей, чем не жизнь? — я решил сходить в город и посмотреть на мир. Просто посмотреть — а не выжимать из этого мира денег на существование. Могу же я себе позволить посидеть в трактире ПРОСТО ТАК. И ещё — в связи с укреплением здоровья у меня проснулись ещё кое-какие желания… Я решил посмотреть, как тут обстоит дело с бабами — ведь так и зарастёт, однако…
Надев приличный костюм — не новый, но вполне пристойный — лёгкую куртку, суконные штаны не от скупщика краденого, ботинки, не новые, но вполне добротные — я спустился вниз.
— Что, неужто на прогулку собрался? — тётушка Мараса с удовлетворением осмотрела мой парадно-выгребной лапсердак — давно пора! У меня уже соседки поговаривают — жилец у тебя какой-то ненормальный, не выпивает, женщин не водит, может вообще только мальчиков любит? Ты мальчиков не любишь, случайно? — тётушка Мараса стеснительно захихикала.
— Матушка, ну что вы какую гадость говорите — рассердился я — если не вожу баб, так значит сразу мужеложец, что ли? Тьфу на вас! Может я о вашем покое беспокоюсь!
— Ну извини…я о тебе забочусь! Ну кто ещё о тебе позаботится (я сказал ей, что родители у меня умерли от чумы). Не гоже без женщины — тебе уже тридцать лет. В это время у людей по пять детишек бегает! А ты всё один и один.
— Тётушка — ну кому я нужен? Хромой, убогий? Вы смеётесь над уродом? Вам должно быть стыдно…
Мараса упёрла руки в бока и грозно закричала:
— Это мне-то стыдно! Это тебе должно быть стыдно! Не меньше двух девушек, мне известных, сохнут по тебе! Соседки Арании дочка Маруфа, глаза проглядела — всё время подглядывает, как ты моешься! Соседки Карамы, дочка Ленетта, всё в окно выглядывает, как ты на работу идёшь — а ты не замечаешь?! Правда что ли, не замечаешь? — тихо спросила Мараса? Ты красивый парень, руки мужицкие, высоченный, глаза голубые, да ты просто смерть девкам — даром, что хромой! А что с твоей хромоты-то? У тебя хорошая работа, не всякого Ланкаста учителем возьмёт, перед тобой благородные люди скачут, как зайцы — и ты говоришь, кому ты нужен? Сынок, почему ты так плохо о себе думаешь? Ты упёрся в свою ногу, как будто на ней свет клином сошёлся — и без ног люди живут! Перестань себя жалеть и начни жить! Ты же весь мир от себя отбросил, весь мир забыл!
— Вы правы, тётушка — с горечью признал я — одно время я заливал боль и горе вином, потом…потом просто отбросил от себя весь мир. Хочу стать здоровым, но не могу. Это меня убивает. Мне кажется, что весь мир на меня смотрит, жалеет или издевается, и мне от этого горько. Я ходил к лицензированному лекарю — сказал — мне надо десять тысяч золотых, чтобы вылечиться полностью, чтобы восстановить ногу. Где взять эти десять тысяч? Вот то-то же…
— Да, это очень дорого.
Тётушка Мараса задумалась и сказала:
— Знаешь что, есть у меня один человек — звать его Амалон. Ему уже много лет — он старше меня, может лет семьдесят, может больше. Когда-то он был лекарем в императорском дворце, но его оттуда выгнали, чуть не казнили — обвинили в отравлении императорского сынка — говорят, тот баловался веселящими грибами, а обвинили лекаря. Ну, чтобы лицо не потерять…как так — принц — и балуется наркотиками. Стыдно. В общем — когда он помер, принц-то, лекаря обвинили, что дал неверное лекарство, выгнали — суд был, ему заменили казнь на сорок плетей, он чуть не умер на казни, как то его выходили…ну я выходила, что скрывать. Никому только не говори…он, в общем-то, государственный преступник. Теперь он живёт на островке в сорока милях от города, в море, там небольшой посёлок — он, потихоньку, лечит посельчан, они его подкармливают. Вернуться в столицу, под угрозой казни, он не может. А он сильный лекарь, сильный маг. Он может вылечить твою ногу — если я попрошу его. А я попрошу. Я не знаю, какие нужно предметы для лечения — меня не учили. Но он скажет тебе.