На какое-то мгновение Алекс прозевал слова Диониса, когда он снова заговорил, но успел уловить конец фразы:
– …хватит. Большего вы не заслужили.
И внезапно бог зашелся таким надрывным кашлем, что согнулся почти пополам. Кажется, у Диониса были не в порядке легкие. Царь деликатно не обратил внимания на кашель гостя. Но, несмотря на лозы и сатиров, Минос показывал, что все это его ни капли не впечатляет. В голосе правителя прорезалась привычная царская властность.
– Однажды, – едва ли не нараспев начал он, – когда ты был простым смертным, ты нашел или получил… или даже завоевал Лик Диониса. Это могло произойти год назад, а могло и сто лет…
– Иногда кажется, что тысячу, – прохрипел пришелец, едва справившись с кашлем.
Монарх продолжил рассказ:
– …и ты был настолько храбр или напуган, что примерил его. Лик впитался в твою голову, как и положено Лику, когда его надевает человек. И нечто затаилось у тебя за глазами и ушами. Это нечто было невидимым, словно душа… И как душа и дух твой, оно останется с тобой навсегда, до тех пор… до конца твоей жизни. И пока оно с тобой, ты можешь наслаждаться всей божественной мощью.
Дважды рожденный, казалось, вовсе не обратил внимания на намеки о том, что он мог когда-нибудь испугаться. Тем более что это вовсе не вязалось с его настоящим обликом. Бог только медленно кивнул.
– Наслаждаться, как же! О, как я наслаждаюсь! – Он снова закашлялся, а потом хрипло произнес: – Но ты ничего не сказал о боли.
И пренебрежительно махнул рукой в сторону Креона.
– Скажи, Минос, этот твой советник, стоящий рядом, подлиза и мой жрец… или хоть кто-то из толпы шпионов-магов, которые предпочитают именоваться экспертами по одилической науке, хоть один из них говорил тебе о боли?
Тощий колдун нахмурился, но промолчал.
– Мне очень жаль, если ты испытываешь в чем-то неудобство, повелитель Дионис, – ответил царь, – но я надеюсь, что это пройдет. Все источники свидетельствуют, что бога убить очень трудно.
– Именно!
В левой руке Диониса неожиданно появилась крепкая деревянная палка, примерно двух метров длиной и в обхвате с мужское запястье. Тирс, догадался Алекс, заходясь от благоговейного ужаса. Как и повествуют легенды, тирс был увит хмелем, а на конце увенчан сосновой шишкой.
Дионис тяжело оперся о свое оружие, словно ему трудно было устоять на ногах.
– Не забывай мои слова, – продолжил бог, оглядев мутным взглядом весь зал. – Вот, значит, как вы меня встречаете. Тебе повезло, что я не любитель пышных церемоний. Но ты прав, мои желания просты. Все, что я хочу, это отдохнуть несколько месяцев. До весны. Как ты и сказал, это пройдет.
– Не желаешь ли присесть, владыка Дионис? – царь любезно указал на один из пустых стульев.
– Сяду, когда смогу.
Алекс с трудом оторвал взгляд от тирса, словно это божественное оружие приковало к себе часть его сознания. На всех присутствующих в зале, кроме царя и его главного мага, появление тирса ниоткуда произвело сильное впечатление. Алексу почудилось, что по его деревянной поверхности змеились тонкие надписи. Буквы были слишком малы, чтобы прочесть их на таком расстоянии, даже если предположить, что надпись сделана на единственно знакомом Алексу языке. Да и едва ли там был вырезан алфавит, а ничего другого воин читать не умел.
Снова заговорил Минос:
– Больше всего на свете мне хотелось бы предоставить владыке Дионису убежище на трудное зимнее время, которое только наступило. И любые услуги – магические и… прочие.
Царь замолчал, переводя дыхание. Видимо, он наконец нашел подходящий тон и образ речи – как при беседе с очень важным послом одного из сопредельных государств, разросшихся вдоль побережья Великого моря.
– Но, – добавил правитель, – прежде чем отдыхать в безопасности, необходимо уладить одну проблему.
– Ага, я так и знал. У всех какие-то проблемы. И что у тебя за проблема?
– Мой брат, – просто ответил Минос. – Он желает отнять у меня трон.
– Неужели? – Дионис расправил плечи и стал чуть повыше. – Не очень братское желание, а?
Алекс взвесил все, слышанное им ранее о природе богов, и то, что только что изложил царь Минос, и пришел к выводу, что это вполне может оказаться правдой. Существо, которое стояло посреди зала, сжимая в руках тирс, обладало двойной природой. Это был испуганный человек, который понимал, что близок его смертный час, и бог, которому было все равно.