Да обожди ты, что там такое? Обернувшись, вижу нить. Дурное наваждение выводит из себя. Рву её, кусаю, как пуповину, топчу ногами в снег. Силы покидают; опираюсь о стену бывшего цеха и нынешнего клуба, соскальзаю. Нить лежит, не поддавшись.
Голос другого иммигранта, который видел других больше, говорит со мной. И говорит о системе тел. Спряжённых в глуби тел. И там, в темноте спряжённых тоже.
Сопряжённость, как та сеть, как паутина или тот узор на свитере. Погоди, а все ли с собой взял? Ничего не забыл? Скользят образы и мысли, смазанные причины-следствия ложатся в ряд. Свет знакомый озаряет. Оставил, точно! Отбросив всё, но подбирая нить, бреду по указующей стезе, лиц потока против, бредя прозрением, отмахиваясь и не глядя на идущих мимо, наматываю на локоть новый виток алого мотка. Слышу окрик из ночи: «Там свёрток – его возьми».
Полчаса растаяли и волной бурлящей к адресу принесли. Тот самый дом с взирающим стеклянным глазом. В кроссовках снег – осколки послания, что оставил под окном, вытоптав его в сугробе, когда трещащей стихии панегирик обращал в слова. Другие окна мерцают отблеском гирлянд, желтящих ламп, свечей. Но нужное окно до трепета покойно. Давно потерял счёт времени, жду, когда в окне появится желанный силуэт и прочтёт, что на душе, пробежав по снегу взглядом - там контрастные слова из следов и чёрной пыли, которую хранила бумажная находка.
Одиночество и ожидание теснят, для воздуха в груди не оставляют места - тот стрелой из пара улетает вверх, где плеяда безучастных зрителей, застывших на небосводе. Каково это, наблюдать мирские драмы с кружащей леденящей высоты? Не вняв ответа, на шум отвлёкся: где-то под колёсами хрустнул лёд.
Хлопнули двери, шагнули двое.
Долгожданный силуэт не снизошёл. Земным он оказывается. Хоть и узнаю дорогие некогда черты, но вижу перемены, которые до этого инфантильность прятала от глаз. Там новая черта, она ведёт границу и делит время, преображает форму, дополняя новой частью.
Та, кого я прежде нежно называл, не носит больше это имя. Теперь она в сопровождении новой части. Не половинки и даже не трети. Но новая часть здесь, она рядом, близко. Не как та - другая, хоть и связанная, но потерянная давно. Той, которую называл.
На голову обрушается новое понимание: не её я ждал, а такую же в точности - седьмую. Какой её знал много лет назад. Это не шибка, а опечатка мысли.
Тело перечит, ноги прекращают слушаться, и зад приземляется аккурат в середину послания, оставленного ранее. Взгляд на руках и дурно мне. Но нет – это лишь пыль, намокнув, багряной стала. Смотрю на цвет, на них, на силуэты, и по-дурацки улыбаюсь. Холодно щеке и что-то застывает.
Память противится, не отвечает. Молчит о том, как оказался у захудалого ларька. Как долго блуждал. И куда делась половина сигаретной пачки. Охапку чистых от никотина лет уносит дым. Стерильных лет, порожних лет. Последняя затяжка и отрекаюсь в мыслях, обещаю забыть. Раз и навсегда. Иначе разъест внутри. Раздуваю уголёк и бычкую сигарету в снег, туда, где нить лежит, и вижу, как та тлеет. За секунды разносится пеплом по морозному ветру. Легко. Как же легко. Внезапно, потеряв упор, сгибаюсь вдвое. Кашель дерёт грудь, и слышу какой-то гул внутри.
- Это всё?
- Да, наверно, всё.
- Почему так не уверенно? А это что такое? Ты давно сутулиться начал? Ладно, давай присядем на дорожку.
Осматриваю комнату и почему-то прощаюсь. Стеллажи и книги, безделушки-мелочи, чьи-то там подарки и сокровища из детства, с которыми в обнимку засыпал. Кто знает – может быть, действительно, больше не вернусь. А если и вернусь, то встретит не эта комната - совсем другая.
- Как доберёшься – позвони.
Сестра обнимает меня, сжимает руки.
- Угу.
Выхожу из подъезда, сбрасываю ношу с плеч, хлопаю по карманам – всё ли взял с собой. Дрожь бьёт по телу. Что это? Ветерок, проникший под распахнутую куртку или неуверенность, штурмующая выступы былой решимости? Во внутреннем кармане паспорт, открываю. В разворот вложена старая фотокарточка, с которой на меня смотрит томная особа. Приятные черты, знакомые черты, черты к которым хочется прикоснуться, но...
Кто она?
Ветер выхватывает снимок из руки и он, ничем не связанный, уносится ввысь. Будто бы кто-то зовёт. Оборачиваюсь. Никого нет - только ветер. Играет десятком разноцветных нитей.