— Нам нужно одеть доктора, пока она сама не слегла с простудой, — вздохнула миссис Брок.
— Самое лучшее, для самых лучших леди! — хлопнул в ладоши лавочник.
И получил легкий шлепок по плечу от Брок. Эти двое вели себя так, будто были закадычными друзьями или…
— Выбирайте, леди!
И мы стали выбирать. Хигс показывал нам то, что хранилось на полках. Миссис Брок придирчиво изучала ткань и подкладку, а я, увы, опять отвлекалась на фасон. Большая часть курток и плащей в магазине были теплыми, добротными и… уныло серыми. Немаркими и практичными. В итоге, после долгих прений и споров мы остановились на одной модели куртки, в которой кое-как ужились практичность и мода. Пускай из модного и красивого там был только цвет, но какой же это был цвет!
— Вырви глаз, — фыркнула Брок.
— У меня в документах записано «электрик синий», — обиделся Хигс.
— Берем! — заявила я, и нежно прижала покупку к груди.
Сколько лет прошло, а свою тягу к эпатажу я так и не поборола. Каждый раз, когда я покупала какую-то пеструю вещь, то мысленно представляла лицо Гая, если бы он меня в ней увидел. В замужестве мне запрещались яркие цвета, модные фасоны. Запрещалось кружево и высокие прически. Только серый цвет и строгий пучок на затылке, чтобы Гай ни в коем случае не углядел в моем наряде «непотребного поведения, недостойного леди». В противном случае я рисковала получить кулаком в живот. В случае споров с моей стороны, то могло дойти и до сломанного пальца. А про тягу Гая таскать меня за волосы, намотав их на кулак, я предпочитала никогда не вспоминать. От того и остригла их на зло бывшему супругу.
— Вы уверены? — с подозрением уточнила у меня экономка.
— О да! — гордо заявила я и накинула наряд на плечи.
— А вам идет, — усмехнулся Хигс, — год эта куртка висела и никто ее не брал. Вас, видать, ждала.
Выглянув на улицу и вдохнув морозный воздух, я приняла решение переодеться в обновки. Меня дружно поддержали и лавочник и экономка, и когда я уже завязывала шнурки на ботинках, то мое пальто и сапожки уже были бережно упакованы в бумагу и перевязаны ленточкой.
— Вот теперь, вы точно северянка, — усмехнулась миссис Брок.
И засмеялась. Я тоже улыбнулась в ответ, поправляя на голове теплую шапку с помпонами на завязках. И шапка из белой мохнатой шерсти, и теплые ботинки на грубой подошве, а особенно куртка с огромными карманами, меня безумно радовали. Стало тепло и удобно, словно меня завернули в теплое пуховое одеяло.
Из магазина я вышла счастливой и преображенной, а мистер Хигс вызвался проводить нас до дома и донести покупки. Погода стояла безветренная и ярко светило солнце, превращая снежные шапки на домах в искрящиеся драгоценности. Дети носились по тротуарам и швырялись снежками, по деревьями скакали странного вида птицы с алыми грудками и черными крыльями. И пахло так вкусно и свежо, что даже голова закружилась.
— Пусти меня! — заорал кто-то совсем рядом.
Двери в салун распахнулись и оттуда вывалился нетрезвый мужчина в старом пиджаке и шляпе. Следом за ним выскочила женщина. Она пыталась поднять рухнувшего в сугроб мужчину, но получила только тычок в плечо и пощечину.
— Не позорь меня, дура! Чего приперлась?
— Ты дома третий день не ночевал, Эйб! Пойдем домой, а?
И женщина опять попыталась помочь встать мужчине. В ответ на помощь, тот схватил женщину за волосы и с силой дернул.
— Эй! Ану убери руки! — я даже голос свой не узнала, настолько сильный гнев клокотал внутри.
Меня дернула за рукав миссис Брок, а Хигс что-то крикнул вслед. Я не знала, пошли ли за мной мои попутчики, так как шагала прямо к дерущейся паре. Меня поражала та покорность, с которой женщина принимала побои от мужа и то равнодушие, с которым на это смотрели прохожие.
— Ты еще что за птица? — пьяно икнул мужик, все так же сидя в сугробе и глядя на меня.
Женщина всхлипывала, стоя над ним. Только вблизи я заметила округлый животик, выпирающий под пальто. Еще никогда у меня у меня не было такого желания врезать мужчине, как именно в этот самый момент.
— М-м-мам! — донеслось из салуна и на улицу выскочил Тоби с пальто в руках.
Мальчик увидел меня и смущенно замер на пороге. А мне было очевидно, что вести беседы о заикании этого ребенка мне не с кем.
— Че встал, огрызок! — завопила пьянь у меня под ногами, — сюда иди. Папка замерз.
Мальчик засеменил к мужчине, вместе с молчаливой матерью они помогли ему встать и одеться. А я… я потрясенно смотрела на это все.