Пощечина всегда хорошо отрезвляет. Удар пяткой по пальцу, отрезвляет в разы быстрее, все вместе привело Лиама в себя в рекордные сроки. Вовремя. Так он сумел защититься от удара бутылкой, которую Роквул уже занесла над головой, разливая виски по заиндевелому полу.
— Да тише вы! — выхватывая «оружие» из женских пальцев, рявкнул Лиам.
Она задыхалась. И это был не гнев. Такого ужаса, шериф Нордвуд не видел даже у новобранцев в первый день атаки. Это была паника. Доктора трясло, а зрачки расширились так, что полностью вытеснили лазурную голубизну, бездонной чернотой ее страха. Нордвуд понимал, что вел себя отвратительно, но увидев реакцию женщины, понял весь ужас совершенного им проступка.
— Стойте, — только и успел он выкрикнуть, бросаясь вслед за женщиной, — я все могу… попытаюсь объяснить!
ГЛАВА 14
Меня трясло. Уже давно в моей жизни не было таких панических атак. К горлу подкатывала тошнота, а на глазах выступили слезы и я ничего не могла с этим поделать. В голове набатом звучал мягкий баритон Гая и его «моя девочка…», как он любил меня называть, наказывая за очередной проступок. Рядом с ним я ощущала себя жалкой, слабой, никчемной. Он мог одной рукой скрутить меня так, что оставалось только кусать губы и плакать.
Нужно было уйти тогда, когда я ощутила запах алкоголя, исходящий от Нордвуда. Или тогда, когда его поведение вызвало смутную тревогу. Этот плотоядный взгляд и напряженные плечи, словно у зверя, готового броситься на жертву. Но я списала все это на старые психические травмы. И когда шериф подошел ко мне с видом сомнамбулы, я только отступила на шаг, не ожидая, что окажусь зажатой в крепкой хватке.
Впервые за долгие годы у меня случился паралич от страха. Я хотела кричать и не могла. Только слабо отталкивала от себя Нордвуда, пытаясь увернуться от его поцелуя, пахнувшего виски. А в глазах, вспышками молний, воскресали сцены из прошлого. Того, где меня как куклу волокли по ступеням, заламывали руки и рвали платье, не пришедшееся по вкусу супругу.
Нордвуд был таким же, как Гай. Высоким и крепким, словно скала, с бугрящимися под одеждой мышцами и силой от которой становилось страшно. Но именно воспоминания о муже меня и отрезвили. Я сумела дать отпор тогда, и не позволю так поступать со мной вновь. Поэтому била куда придется.
— Ну не в носках же по сугробам бежать! — рявкнул Нордвуд, не дав мне распахнуть двери.
Я и забыла, что разулась при входе в гостиную, и только теперь ощутила холод, исходящий от досок пола. Хотя, когда меня заносили в дом, я не помню, чтобы его покрывала толстая корка инея.
— Я буду кричать! — зачем-то сообщила я, обернувшись к шерифу.
Он стоял за моей спиной, придавив входную дверь. Ему не стоило больших усилий предотвратить мой побег. Это пугало. Только в зеленых глазах был не гнев, а испуг. Словно его поведение напугало самого шерифа сильнее чем меня, хотя куда уж сильнее? А я обеими руками держалась за дверную ручку, все так же стоя в носках на белесом полу. Обдумала свое поведение и принялась искать ботинки.
— Давайте поговорим, — хрипло попросил Нордвуд.
— Разговор свернул не в то русло, — рыкнула я, стараясь не трястись.
Главное не показать Нордвуду своей паники и страха, который затопил все тело до краев. Шериф тяжело дышал и все больше наваливался на дверь плечом. И без того светлая кожа мужчины стала бледной, словно он боролся с сильной слабостью.
— Я не хотел вас целовать, — растерянно прохрипел шериф.
Странное заявление от мужчины, который меня чуть не задушил во время поцелуя.
— Не хотели значит.
Нордвуд отвел взгляд, на его всегда бесстрастном лице явно читалось смущение. Но мой порыв опять дернуть дверь, мужчина все же разгадал. Уперся в дверное полотно ладонью, блокируя возможность побега. И принялся менять положение, прижимая меня к этой злосчастной преграде между шерифом и морозной северной ночью.
— Не то чтобы не хотел, но не собирался… не так. Не сегодня уж точно.
— Как романтично, — прорычала я куда-то в район груди шерифа и изо всех сил ударила в эту самую грудь кулаками, — Пустите.
Он даже не шевельнулся. Стоял и сопел над моей головой, словно задыхался. А мне опять становилось страшно. Если он пойдет дальше поцелуев, мне не справится. Я многое могу, к многому привыкла, но при такой расстановке сил я просто ничего не смогу сделать. Как с Гаем, когда он раз за разом делал со мной то, что хотел, игнорируя слезы и крики боли.