— Я не знаю, что на меня нашло, — бормотал Нордвуд, пока я пыталась взять себя в руки.
Выходило плохо. Опять начинало трясти. Исходящий от Нордвуда запах алкоголя вызывал тошноту, а жар его тела просто обжигал. Я опять ничего не смогу… Опять…
— Эй, леди? Да не насильник я вашу… право слово!
Я открыла глаза. Нордвуд сидел передо мной на корточках, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. Только вид шерифа меня напугал не тем, что он блокировал мои попытки побега, а то, что мужчина продолжал бледнеть. Нордвуд выглядел пьяним, и даже пару раз качнулся, предотвратив падение, опершись рукой о пол.
Сейчас я могла беспрепятственно открыть двери и сбежать, но врачебные клятвы и обязательства взяли верх. Я сделала шаг к шерифу. Лед под ногами стремительно таял, пламя в камине гудело и трещало, пугая своим ревом.
— Вам плохо? — шепнула я, нагибаясь к Нордвуду.
Он не ответил, рухнул без сознания прямо мне под ноги. Пытаясь перевернуть мужчину на спину, я ощутила ар. Такой горячки я еще не встречала у людей, тело мужчины горело, словно под кожей вместо крови струилась лава. Нордвуд не реагировал на пощечины, на то, что я трясла его и звала по имени. Только пламя ревело за спиной, пожирая поленья и змеясь по стенам камина, словно пыталось выбраться наружу.
И на вид шериф Нордвуд был огромным, но при попытке сдвинуть его с места, показалось, что он весит тонну. Пришлось бежать в комнату и хватать, лежащий на диване, плед. Мне с пыхтением и оханьем удалось дотащить шерифа до камина. Что дальше? Побегав по дому еще немного, я обнаружила кровать с периной и подушками. Из всего этого на полу получилось неплохое койкоместо, куда я и перекатила мужчину. Теперь я была спокойна за почки и спину пациента. Но меня пугал этот жар и полное отсутствие признаков сознания. Нордвуд лежал как бревно, даже не стонал.
Нужно было срочно бежать в больницу за моим саквояжем, звать подмогу, чтобы переложить шерифа на кровать. Одним словом — действовать. Собралась я молниеносно, выскочила на крыльцо и… стремительно захлопнула двери, привалившись к ней спиной. Во дворе бродило двое каких- то зверюг, с горящими глазами. Были это лисы, койоты или волки я не разобрала от страха. Но, то, что одной такой твари хватит, чтобы откусить от меня больше половины организма — факт. Бегун из меня так себе, так что пришлось менять стратегию. Ранее же люди жили как-то без инъекций и антисептиков. Умирали, конечно, штабелями, но и выживали, раз популяция людей не уменьшалась. А это значит…
— Лед, — заявила я в немое пространство.
На кухне нашелся ковшик. За порогом, где все так же бродили тени со светящимися глазами, было полно снега. Туда- сюда я смоталась за считанные секунды, особенно придавал бодрости, раздавшийся за спиной вой. Чудно, теперь я точно знаю, что это волки.
Шерифа я обложила холодными компрессами, раскрыла. Мужчина он крепкий. Бывалый, у таких, к счастью, крепкие сердечные мышцы и сильный иммунитет, так что буду снимать жар всеми известными способами, пока препятствие за дверью не рассосется само собой… Если что, миссис Брок знает куда я отправилась, не буду думать что она подумает, не застав меня ночь дома, буду думать, что она приведет подмогу.
Далее все перешло в автоматический режим, и я почти не приходя в сознание меняла Нордвуду компрессы, периодически выскакивая за порог в поисках снега. Теперь волки выстроились полукругом у крыльца, так что выскакивать я стала еще реже, а снег зачерпывала ведром.
Было жарко. Жгло руки, ноги, голову. Было душно, как в парилке, и Лиам отчаянно искал где бы напиться. Почему-то привиделся отрывок из далекого прошлого, именно тот, который шериф Нордвуд отчаянно прогонял из памяти. Была ночь, и за окном грохотала гроза, заливая оконные стекла потоками воды. Лиам стоял у приоткрытой комнаты родителей, держа в руке стакан с водой. Пальцы сжимали стекло, а сердце выпрыгивало из груди, когда он расслышал холодный голос матери:
— Я не могу больше так жить, — шептала она, забрасывая в чемодан вещи, — Я имею право на собственное счастье.
Отец, молча, сидел на постели, опустив голову, смотрел куда-то в пол. Он не кричал, не хватал жену за руки, не пытался ее остановить. Лиам с ужасом смотрел на того, кто был ему примером, чьей силой он восхищался. Смотрел и не узнавал. Этот человек казался ему отвратительным. Слабым, безвольным, раздавленным.