Неожиданно переходит на немецкий обращаясь Вадиму.
— Сестра всегда такая болтушка? — спрашивает он.
— Так она же девушка, а они все болтушки. — отвечает Вадим.
— У вас отличный немецкий и чистое баварское произношение. — говорит он по польски.
— Благодарю вас, господин офицер. — отвечает брат.
— Варшавский выговор. Парня поднатаскать и хоть завтра забрасывать можно. — говорит здоровый.
— Похоже, им же и легенду лепить не надо. Дети офицера и дворянина, организовать шум в газете и переправить ребят. Он резидент, девочка спец по силовым операциям. — соглашается лейтенант.
— Точно, в Минске как раз человек от Фитина был. Мол какие то бумаги по бывшим агентам искал. Так вот они бумаги сидят и глаза удивлённо пучат. Ты за пистолет то не хватайся, а то стрельнет. — говорит здоровяк.
— А ты думаешь ТТ газетой накрыл и не видно. — говорю я.
— Так, давай разряжаем и посмотрим. — предлагает здоровый и вынув ТТ извлекает обойму и выщёлкивает патрон.
Я делаю тоже самое с немецким, револьвер лежит на столе, они номер сверяли.
— Так, что же с ними делать? — спрашивает старшина.
— Придётся оформлять, как привлечённых специалистов. Иначе по возрасту нельзя. — кивает лейтенант.
Я сижу и качаюсь на стуле, Вадим сидит и ничего не понимает.
— Не качайся, стул сломаешь или упадёшь. — говорит строго старшина.
Я как бы неудачно качнулась, на его словах, бью ногой по столу заставляя тот чуть подпрыгнуть. Они инстинктивно скашивают взгляд на револьвер, что подпрыгнул. Я в падение выхватываю пистолет и три раза щёлкаю курком.
— Быстрая как ласка. Убила она нас только что. Значит Вадима оформляем переводчиком, а эту Ласку агентом. — говорит здоровый.
— Ром, фотографа свистни, и бланки найма неси. — высунувшись за дверь крикнул старшина.
Тут дела завертелись. Нас сфотографировали, откатали пальцы. Заставили подписать кучу бумаг.
— Вот знала бы никогда б не согласилась. Вы как это эвакуировать будете? — сижу и ворчу я.
— На фотоплёнках. Или ты, думала мы тут так от скуки сидим. Сегодня фотограф заканчивает и уходим спалив всё тут. — усмехается лейтенант.
— Вы, хоть обстановку то разведали? Да мне форма нужна, задолбалась в платье тут носится. — наезжаю я.
— Всё будет, только юбок и белья нет. — говорит старшина.
— Масккостюм и винтовка с оптикой, в идеале ещё БраМит. — говорю я.
— Тебе на наган или винтовку? — спрашивает старшина.
— Оба. — говорю я.
— Ты откуда про это знаешь? — спрашивает здоровый.
— Газеты читаю и ушки открытыми держу. — отвечаю я.
— Иди вооружи и переодень эту бестию. Так, что агент Ласка, приступай к службе и платья в порядок приведи, могут понадобиться. — приказывает здоровый.
Старшина ведёт нас на склад. Там на деревянных стеллажах лежит форма НКВД и обычная. Он берёт форму своего ведомства.
— Обычную пехотную давай. Да и вам всем переодется не мешает. А то вам только транспаранта не хватает: “Мы работники НКВД на специальном задание.”- говорю я принимая простую форму.
Старшина выдаёт форму Вадиму. Выдал и сапоги с портянками.
Натягиваю штаны не снимая платья и зайдя за стеллаж снимаю платье и натягиваю гимнастёрку и снимаю.
— Вадим поменяй у старшины, на груди не сходится, размер побольше надо. — прошу я.
Вадим берёт и уходит. Его нет подозрительно долго. Натягиваю обратно платье, не то время, чтоб в одном лифчике ходить. Выхожу они со старшиной стоят у полок с гимнатёрками с задумчивым видом.
— Вы, чего застыли? — спрашиваю я.
— Так соображаем откуда у нас форма медика. — говорит старшина.
— Я там стою, а они на пьющую тёщу смотрят. — говорю я беру нужную солдатскую гимнастёрку.
Ухожу и надеваю, это подходит. Беру ремень с немецкой бляхой и кобурой, заодно аккуратно складываю платье и сунув под мышку иду к старшине. Вадим уже одет как солдат, даже в сапогах. Старшина протягивает мне сапоги и портянки. Быстро намотав натягиваю яловые сапоги.
— Пошли оружие подберём. — кивает одобрительно старшина.
Он ведёт нас в другой склад. С оружием тут не очень хорошо. Три автомата и две винтовки, одна из которых в снайперском исполнение. Хватаю снайперку и осматриваю прицел, к счастью стоит ПЕ 1937 года, работал я с ним. Вадиму старшина вручает вторую винтовку.
— Мне пристреляться надо, да и бойцам надо прицел поправить, в лесу при стрельбе штык мешать будет. — говорю я.