— Ну в году сорок первом, когда папа ещё жив был. — говорю я.
— Вот и почувствуй себя девушкой, а не бойцом. После нового года забот будет много. — говорит лейтенант.
— Ядвига, а вы давно на войне? Вы ж ещё совсем ребёнок. Вам лет 15 всего. — смотрит на меня гражданский.
— Она с самого начала, считайте от границы воюет. — говорит лейтенант.
— Но она ребёнок?
— Этот ребёнок, опытным бойцам, сто очков вперёд даст и выиграет. Нарком её восходящей звёздочкой зовёт. Мы и рады её в тылу оставить, так ведь сбежит на фронт. Как не привязывай, лазейку найдёт. — продолжает лейтенант.
— Сейчас в театре, попробуем спеть уговорить. Да и как танцует проверим. — говорит гражданский.
“Вот это попадос. Я песни только по пьянке с друзьями орал. Да и вальсы все эти не умею. Я дитя дискотек, да и то дрался чаще чем танцевал.”- думаю я.
Приехали мы в театр, гражданский выводит меня на сцену.
— Вот наша фея Победа. — говорит Павел Александрович.
— Ну и какая это фея Победа? Нет фея может быть, но победа, она ж ребёнок совсем. Странно это товарищ Марков. — говорит мужчина из зала, где сидят актёры.
— Снимай шинель. — приказывает гражданский и помогает мне её снять.
В зале наступила тишина.
— Вот тебе и ребёнок. Иконостас достойный. — говорит мужчина под шестьдесят.
— Да Евсей Осипович, тут вы правы, это точно фея Победа. — говорит симпатичная женщина.
Тут народ меня окружил поднявшись на сцену. Меня крутили смотрели. Ночевать меня забрала Дарья Васильевна. “Нечего девочке по общежитиям маятся.”
Жила она не далеко. Мы входим в квартиру.
— Коленька, я не одна. Со мной целая фея Победа. — кричит она из прихожей.
Выходит седой мужчина под пятьдесят. Смотрит на нас.
— Ты, где эту чудо в форме нашла? — улыбается он.
— Нам её с фронта прислали. Говорят вам для новогоднего спектакля нужнее. — смеётся тётя Даша, как она просила её называть.
Пока готовили, вытаскиваю трофейные консервы. Она смотрит на меня с интересом.
— Вот скажи мне, Ядвига, тебе не страшно на войне?
— Страшно, кто скажет, что не страшно, тот лгун или дурак. Только страх он разный, можно в дно окопа вжаться и мама орать, а можно его себе на службу поставить. Стало страшно усиль внимание и спрячься. Потом ищи врага, по тому как если просто спрятаться он найдёт и убьёт тебя. — смотрю я на неё.
— Так пока тут греется пошли переоденем тебя. — тянет она меня за руку.
В комнате мне вручают тёплое платье и убеждают надеть. Крутят перед зеркалом.
— Ещё чуть подрастёшь и будешь головы парням кружить. — трепет она меня по голове.
Смотрит на мои волосы.
— Надо подрезать и покрасить. Здорово будет смотреться, чёрные волосы переходят в более светлые. — говорит она и мы идём накрывать на стол.
На следующий день всё закрутилось, меня подстригли. Хоть и не коротко как просила, но светлых волос стало меньше. Потом начались репетиции, моего полёта над полем боя сил добра над силами тьмы. Я прикололась и предложила заменить волшебную палочку ручным пулемётом. Режиссёру идея понравилась. Теперь я летаю и стреляю, хорошо пулемёт бутафорский и лёгкий. В перерывах меня учат вальсировать и петь.
Театральные, те что остались в Москве, были людьми нормальными. Они искренне болели за страну и народ. Я видела их глаза когда они выступали в госпиталях. Декоратор рассказывал как они на крышах во время налётов дежурили. Интриги тоже правда были. Про более ранние доносы в НКВД мне уже рассказывали в школе в Вешняках. Так же рассказали и о методах их проверок. Часто доносчик сам привлекал внимание к себе, пытаясь оговорить кого то. Так бывший следователь и инструктор по проведению съемок объектов, рассказывал историю про начальника товарной базы, который донёс на своего зама. Проверка выявила, что зам честный человек, а вот начальник подворовывает. Притом если б не его донос, никто б и внимание не обратил, хитрый был жулик.
31 декабря нас отпустили после генеральной репетиции. Мы приехали домой к тёте Даше. Накрыли на стол, стали приходить их знакомые. Встретили Новый 1942 год. В час меня отправили спать.
— Тебе завтра ИЛ-2 изображать. — смеётся дядя Коля, он тоже попросил его так называть.
Про ИЛ-2 это моя шутка, которая прижилась. На репетиции, работники сцены меня низко опустили, ну я им и сказала: “Я вам, что ИЛ-2 на бреющем ходить, я должна как СБ с высоты работать.” Чем вызвала хохот труппы.