Быстрый взгляд в глазок, и Надина замерла, не в силах поверить. В наглость!
На площадке перед квартирой стоял сосед. Тот самый, который всего несколько часов назад столь бесцеремонно общался с ней, вывалив перед этим целую гору ничем не подтверждённых слухов.
Сейчас же…
Дина снова взглянула в глазок, с наивной надеждой, что обозналась.
Мужчина был одет более нарядно чем днём, а в руках сжимал бутылку шампанского и скромный букет уже подвядших роз. А лицо выражало раздражение от того, что он делает.
Надина отстранилась и задумчиво закусила губу. Открывать дверь и снова общаться с этим невоспитанным мужланом — не хотелось. Но если же просто проигнорировать, то…
Звонок буквально оглушил, раздавшись над самым ухом, и Милова недовольно поморщилась, зло глянув на дверь, словно та являлась виновницей всех проблем.
— Уходите! — пришлось повысить голос, чтобы сосед за дверью услышал, но это показалось девушке лучшим выходом, чем открыть ему.
— Надина, давайте поговорим. Как взрослые люди.
Дина на всякий случай взглянула в глазок, чтобы увидеть выражение лица мужчины. Его улыбку сложно было назвать радостной и располагающей. Даже вежливой — с натяжкой. Скорее кислая мина от неприятного, но необходимого дела. Как и днём.
— Нам не о чем говорить. Уходите!
— Я хотел извиниться, — усталое равнодушие в голосе. — Днём… Я погорячился.
Глубоко вздохнув, Дина стиснула дверную ручку, решаясь. Нужно всего-то выслушать ненужные никому из них извинения и избавиться от общества этого сноба.
Дверь нехотя открылась.
— Я хотел извиниться за этот инцидент днём. Я не имел права осуждать ваш стиль жизни.
— Что? — Дине показалось что она ослышалась, но прозвучавшая из мужских уст фраза меньше всего напоминала извинения.
— Я предлагаю нам с вами пройти в зал и в спокойной обстановке распить эту бутылочку прекрасного вина, узнать друг друга получше, — словно не слыша, продолжил сосед, изображая некое подобие понимающей улыбки. — В конце концов, всем известно, что квартиру вам купил Генрис. И, коль он вас бросил, неудивительно, что вам срочно понадобился другой спонсор.
Милова даже задохнулась от возмущения, не находя слов, чтобы осадить наглеца, столь уверенно и многословно вещающего о том, что она…
— Содержанка?! — её возмущённый вопль эхом разнёсся по площадке. — Вы назвали меня содержанкой?! Да как вы…
— Я понимаю, что таким как вы неприятно слышать такое название, но такова жизнь. Не стоит стесняться, в конце концов времена, когда женщины являлись главными добытчицами пропитания и финансов, давно прошли.
— Да как вы… — Дина глотала воздух, чувствуя, как распирает злость. — Уходите! Вон! Не приближайтесь ко мне! Ни-ког-да! — последние слова она буквально прокричала, с силой захлопнув дверь.
Ярость, раздражение, ненависть клубились внутри требуя выхода.
Надина повернула щеколду замка и буквально оборвала провод звонка, не желая больше слышать его трели. А в то, что этот непроходимый тупица понял её слова, она совершенно не верила.
Но его слова, беспочвенное обвинение крутились в голове, и в горле пересохло от злости.
Борис удивленно вскинул голову, когда Дина быстрым шагом приблизилась к столу и, не глядя, сделала несколько глотков прямо из бутылки.
Она тут же закашлялась, недоверчиво глядя на бутылку с вином, которую перепутала со стоящей рядом минералкой.
— Мне наверно уже пора, — пробормотал Борис, шокированно глядя на жадно пьющую вино девушку.
— Скажите, — Дина вскинула голову, ловя взгляд парня. — Я похожа на содержанку? — тот самый вопрос, который она уже раз сто прокрутила в голове, но так и не нашла ответа, вырвался наружу.
— Н-нет, — икнув, Борис поспешно замотал головой, с опаской глядя на девушку. — Вы совершенно не похожа на содержанку, и… И очень даже красивая, а ещё… — с каждым словом он возвращал себе уверенность, а его речь всё больше напоминала неуклюжие комплименты.
— Красивая, — с горьким смешком повторила Дина.
Вино ударило в голову, сожаление озарило мимолётной вспышкой, моментально сменяясь разгоревшимся с новой силой раздражением.
Комната поплыла, будто от слёз, а всё внимание девушки сосредоточилось на что-то вещающем парне.
Он раздражал. Точно так же, как раздражал сосед, назвавший её непостоянной, так же как бесило понимание, что Генрис ей изменил, что все окрестные старики-сплетники считают её нимфоманкой…
Но сейчас ей хотелось заставить молчать Риса, который продолжал ей что-то говорить. Какую-то очередную возвышенно-романтичную глупость.