— Потому что Агнесса достойна стать ведущим дизайнером! — упрямо продолжила Елизавета, исподлобья глядя на начальницу.
— Нет.
— Ч… Что?! — Елизавета не выдержала и вскочила со своего места, гневно раздувая ноздри.
— Ваша протеже не справляется со своими нынешними обязанностями. Единственное, чего она достойна — быть уволенной.
— По какому праву?! — Планцова возмутилась, делая шаг к столу и нависая над мисс Эвли.
— За несоответствие занимаемой должности. За систематические опоздания. За невыполнение поставленных задач, — Ирина неприязненно улыбнулась.
— Это… Это ты нарушаешь должностные обязанности… — Планцова смешалась под тяжёлым взглядом начальницы и независимо передёрнула плечами. — Ты об этом ещё пожалеешь!
— Доброго дня, — равнодушно ответила Эвли, выпрямляясь.
Елизавета гневно фыркнула от переполняющих её эмоций, но не решилась высказать всё в лицо и быстрым шагом покинула кабинет, попытавшись выместить свою злость на ни в чём не повинной двери.
Ирина сделала медленный вдох и мысленно начала считать до пятидесяти, прежде чем по селектору вызвать секретаря.
На счёте тридцать семь она уже почувствовала себя достаточно спокойной и шумно выдохнула.
— Валерий, зайдите.
Дверь приоткрылась, впуская секретаря.
— В следующий раз ко мне их так не пускай. Только по согласованию.
— Но это же Планцова, — голос Валерия дрогнул, выдавая благоговение.
Ирина мысленно закатила глаза.
— Хоть Планцова, хоть Кархова, хоть Дивиниченко. Мой кабинет не проходной двор.
Секретарь открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но поспешно его захлопнул, натолкнувшись на колюче-внимательный взгляд начальницы.
— Конечно, мисс Эвли. Только по согласованию, — послушно чирикнул Валерий, делая пометку в маленьком блокноте. — Что-то ещё?
Ирина задумчиво качнула головой.
— Нет. Можешь быть свободен.
Валерий послушно кивнул.
— Стой!
Секретарь шокировано замер на месте, вопросительно глядя на начальницу, которая впервые на его памяти повысила голос.
— Подготовь приказ. О назначении Миловой моим заместителем. И поставь её в известность о новой занимаемой должности.
Валерий приоткрыл рот, как если бы собирался возразить.
— Я неясно выразилась? — Ирина недовольно дёрнула бровью, пристально глядя на подчинённого.
— Нет, мисс Эвли, — Валерий энергично качнул головой и, убедившись, что новых указаний не поступает, покинул кабинет.
Отступление шестое. Возвращение домой
Генрис увидел свою мать издалека. Она стояла в зале ожидания и жадно высматривала его в толпе прилетевших.
А вот Дина бы в этой женщине с удивлением бы опознала хозяйку своей квартиры. Ту, у которой она её купила и ту, которой она её продала.
Генрис нервничал, подходя всё ближе к матери, и, изо всех сил оттягивая неприятный момент, прокручивал в голове варианты развития событий. Чего она потребует в оплату за свою помощь?
— С возвращением, малыш, — нежно проворковала мать и раскрыла руки, приглашая в объятия.
Генрис выдохнул, с облегчением принимая правила игры. Роль послушного сына была ему прекрасно знакома. И не важно, что именно из-за этого они поругались около трех лет назад — тогда он решил отстоять свое право на самостоятельность.
Но сейчас повторить подобное он просто не мог. Все же именно благодаря этой женщине он вырвался из плена в мужском гареме. А Генрис умел быть благодарным и прекрасно понимал, что оттолкни он мать сейчас снова и в следующий раз… Если вдруг ему снова понадобится помощь, то он просто не сможет обратиться к матери.
Поэтому роль послушного сына — маленькая цена.
Машина матери была насквозь пропитана специфичным запахом мужского одеколона, и парня передернуло от воспоминания о массивном мужском теле, вжимающем его в мокрые от пота простыни. Противный, резкий запах, буквально въевшийся в кожу и сейчас окутывающий Генриса плотным коконом, напоминая о его месте. За эти три недели в рабстве, он почти поверил, что действительно недостоин считаться полноценным человеком. В полной мере почувствовал себя никому не нужным. Не мужчиной — лишь подстилкой для ублажения чужих мужей. Бесправным, бессловесным… Хуже питомца.
Генрис бездумным взглядом смотрел на пролетающие мимо дома и медленно осознавал, что его кошмар во плоти остался в прошлом.
— Ммм-мам? — напряженно спросил парень, глядя на знакомые улицы. — А куда мы едем?
— Домой, малыш, — женщина довольно улыбалась. — К тебе домой.
На губах парня, приклеенной застыла улыбка. Генрис был бы рад… Он был бы крайне рад скорее увидеть Дину, обнять её, сказать как соскучился, ощутить родной запах и почувствовать наконец, как окончательно расслабляются внутри натянутые пружиной нервы.