— Кто был у него? — грозно спросил Доррвен у стражей.
— Приходила только служанка, которая принесла фрукты и кубок с вином.
— Где она? Найти и привести сюда.
Через долгие мгновения ожиданий вошел главный страж и сообщил, что служанка найдена мертвой.
— Мой господин, она повесилась в своей комнате, — был доклад.
— Узнать, с кем она общалась, откуда взялся настой из драконьих ягод, — гремел голос императора.
Что же такое выяснил лекарь, что его смогли убить даже во дворце самого императора?
— Верховный, что успел сообщить тебе лекарь? — спросил Доррвен, когда вернулся в своей рабочий кабинет.
— Я не успел поговорить с ним. Слишком долго мне докладывали, что он прибыл ко мне с важными известиями. Он только успел переступить порог моего кабинета, как за ним пришли ваши стражи.
— Он с кем-нибудь еще общался, пока ждал приема?
— Нет, мой господин. Он молчал, не хотел никому доверить свою тайну.
Неожиданная смерть Гелария рождала слишком много вопросов, которые требовалось разрешить. Но было еще слишком много проблем, которые требовали разрешения в первую очередь. Из доклада верховного лекаря следовало, что чернь уже начала отступать. Появилась в городах, расположенных на побережье, куда прибывали корабли из Утерры.
Государство Утерра было самым близким к Ормарру, всего в одном дне пути быстроходными кораблями. Здесь были первые очаги, потом оттуда она растеклась по империи. В Утерре чернь прошла по прибрежным городам, куда убегали жители Ормарра, спасаясь от страшной смерти.
Болезнь оставила без своего страшного внимания Лердену, которая находилась слишком далеко от Ормарра и Утерры, в шести днях пути по водам священного Океана. Королевская семья Лердена сразу же закрыла все порты, куда могли прибыть зараженные чернью.
В Арпалле, находящейся в двух днях пути, страшную болезнь остановили сразу, как только появились первые заболевшие, прибывшие из Ормарра и Утерры. Лекари создали настои и вливали в них магию жизни.
Везде, где в империи начиналась болезнь, видели чужаков, похожих на жителей Утерры, которые общались с местными жителями. Там, где проживали выходцы из Арпаллы, болезнь проходила без смертей, оставляя за собой ослабленных жителей. В некоторых селениях чернь не смогла проявиться во всей своей силе. Было решено отправить с Арпаллу делегацию с просьбой оказать помощь.
К себе Варрел вернулся уже поздно ночью. Он не успел погрузиться в сон, как дверь, которая разделяла его спальню и комнаты Лалы, тихонько отворилась и она проскользнула тихой тенью к нему, подошла к кровати и замерла в ожидании. Варрел долго смотрел на ее застывшую фигуру и думал, хочет ли он пускать ее к себе. Потом молча поднял угол одеяла, разрешая любовнице присоединиться к нему.
Девушка змейкой нырнула к нему, прижалась своим жарким соблазнительным телом к его груди, покрывая его лицо, шею, грудь поцелуями. Варрел повернулся на спину, позволяя любить себя, одновременно ощущая, что впервые ничего не чувствует к этой красавице. Его простое мужское желание сегодня не сопровождалось стремлением обладать Лалой. Просто он позволял любить себя, чтобы снять мужское напряжение. Сердце и душа снова не отзывались на ее ласки и нежные слова.
Глава 5
Лала была в бешенстве, не в силах изменить отношение Варрела к себе. Она каждый день в их разлуке представляла, как он вернется и набросится на нее с голодным рыком необузданного самца и она своей страстью сможет еще сильнее привязать его к себе.
Девушка давно поняла его сущность — взять самое лучшее, яркое и держать при себе. Она уже давно не обижалась, когда он не отвечал лаской на ее нежность, не отвечал на ее страстные поцелуи, но позволял целовать себя. Главное, что она была с ним и он прогнал из-за нее всех постельных женщин, опасаясь их мести Лале.
Провожая Варрела в поход, Лала надеялась, что он соскучится, осознает ее важность в его жизни и когда вернется, наконец, жениться на ней. И ей было плевать, что этот шит-чонов* (прим. — шит-чон — демон) Оракул отказывался назвать ее невестой Варрела. Он будет ее мужем, не зря же она прошла через все унижения в своей жизни, когда ее в 14 лет привезли в Утерру из Лердена и она оказалась в доме удовольствий, пока не попала на глаза Джерону на рынке рабов в Утерре, где он купил ее, как экзотическую птицу и не привез к себе во дворец только с одной целью — подарить ее Варрелу. Слишком большую цену затребовал с нее Джерон в обмен на обещанную свободу, которая полностью вместе с ее жизнью принадлежала Джерону, слишком большие задачи поставил перед ней — стать женой Варрела. Да и сама Лала не собиралась отступать, она влюбилась в это каменное изваяние, не имеющее сердце, так, что хотелось плакать, когда он проходил мимо нее, даже не посмотрев в ее сторону. Лала была готова валяться у Варрела в ногах лишь бы он приласкал ее своей сильной рукой, взял с собой на пир, не отправлял в свою комнату после их бешеной страсти.