До этого дня, находясь в этом мире Санька не задумываясь расходовал силу, пока сейчас вдруг не почувствовал, что его ноосфера подверглась воздействию алкоголя.
— Всё-таки её аккумулировал мой разум, — подумал Санька. — а подпитывала сила, э-э-э, энергия. Назовём её — магическая. А как ещё? А тут этой силы нет и необходимо постоянно «крутить педали» моего генератора. То есть, постоянно напрягать разум. А алкоголь нарушил функцию и «интернет» погас. Не совсем, конечно, но связь с моими кикиморками хреноватая.
Санька задумался, но увидел заинтересованный взгляд Устинова.
— Всё нормально, — спросил он.
— Давно не пил крепкий алкоголь, — соврал пришелец из прошлого.
Хотя… Почему соврал? И не пил он там крепкие напитки. Варили люди самогон, но это пойло было таким отвратным, а то, что делали в его аптеках было спирт, а спирт пить там ему как-то не приходило на ум.
— Извини за назойливость, но не покажешь фокус с исчезновением? — наконец-то решился на просьбу Устинов, вскрывая вторую банку с пивом. Он отвлёкся на «псык», а когда поднял глаза на соседнем чурбачке уже никого не было.
— О, бля! — сказал Славик и пнул ногой место, где сидел пришелец. Чурбан упал и откатился в сторону. Славик отпил из банки и обтёр влажной салфеткой губы.
— Надо же, хрень какая.
И тут его сзади похлопали по плечу. Сердце у него ёкнуло и Славик выронил банку. Внутри захолонуло.
— Не ссы, Славян, я Котовский, — проговорил Санёк чувствовавший себя довольно таки «весело». Алкоголь всегда бодрил Саньку и повышал настроение. Оттого он и пил, в общем-то и не понимал тех пьющих, кого выпитое погружало в депрессию. И так жизнь так себе, а после выпитого вообще становилась дерьмовая. Так зачем пить-то?
Вот и теперь ему вдруг стало весело и он решил подшутить на Устиновым.
— Ф-ф-ф-у, млять! Чуть пасту не выдавил, — просипел Славик, опасливо оборачиваясь. — Если б я имел коня, это был бы номер. Если б конь имел меня, я б, наверно, помер.
— Хе-хе-хе! — захекал, смеясь, Санька. — Ссыкотно?
— Э-э-э… И далеко так ты можешь переместиться?
— Да, куда угодно. Жаль здесь, в этом мире, магии нет. Там бы я и тебя смог бы перенести, да и не только тебя. Я целые обозы переносил. Кикиморок-воительниц своих. Эх! Были дела!
Санька поставил чурку, взял фляшку, покачал её, открутил пробку и зачем-то заглянул в горлышко.
— Хороший коньяк, — снова сказал Санька, и плеснул из фляжки в стакан, заполнив его на треть. Посмотрел грустно в стакан. Выпил.
— Ты не сопьёшься тут? — озабочено спросил Устинов.
— Хреново мне, Славян.
Саньку, и вправду, вдруг замутило.
— Охренеть! Давно я так не напивался, — успел он подумать и вырубился.
Проснулся Санька от головной боли. Он лежал в на набитом свежей травой тюфяке, на лежанке в избушке. Было темно. Перед собой он нащупал деревянную стену. Перевернувшись на правый бок, увидел за окном качающиеся ветви липы с листьями, блестящими в свете луны. Головная боль была для него так же непривычна, как и опьянение.
— Что со мной твориться? — с всё нарастающим чувством тревоги подумал он. — Что со мной происходит?
Саньку окутала волна паники.
— Паническая атака, — подумал он.
Сердце у Саньки заколотилось, к горлу подкатил комок тошноты.
— Не хватало ещё обблеваться, — подумал он, сглатывая горьковатую слюну, с трудом подавляя рвоту. — С младенческих лет, хе-хе, не сблёвывал.
Санька сконцентрировал внимание не на себе любимом и своих ощущениях, а на ментальном теле и перешёл в ноосферу. Тут было хорошо и он перетянул себя полностью в тонкий мир. Когда он это делал, а потом возвращался в материальный мир, тело его обновлялось, словно заново собираясь из мельчайших частиц. Наверное, это так и было. Ведь куда-то же девалась его материя, а потом проявлялась, как на объемном принтере. Вернее, сначала появлялось что-то типа голограммы, а потом, как по матрице, восстанавливалось тело. Так было раньше, давно-давно, когда он только учился переворачиваться. Тогда его тело оставалось, там, где он «переворачивался» в тонкий мир, и лишь потом тело проявлялось там, где он хотел «высадиться». В последствии он научился «расстворяться» в ноосфере вместе с телом, и легко это сделал теперь.
Легко, но не очень. Ноосфера стала «плотной», словно вода. Рагьше он её совсем не замечал, а теперь почувствовал. И его движения в ней стали ощущаться сопротивлением «эфира». Словно он, и вправду, двигался в жидкости.
— Не-е-е, надо сваливать отсюда.
Санька расположился удобно в ноосфере — он научился создавать в ней что-то типа кресел и «устраиваться поудобнее». Там у него был свой «материальный» мир, который даже можно было «потрогать». Правда созидал не руками, а разумом. Как-то Санька даже думал «построить» в ноосфере дом с садиком у какой-нибудь речушки, но понял, что без людей, даже в волшебном мире, ему будет скучно.