— А, зачем вам эта холодная земля? Там ведь нет ничего! Лес? Так леса и в других местах много.
— Ничего не хочу отдавать англосаксам. И вам не советую проявлять себя заступником прав и свобод в предстоящей гражданской войне севера и юга. Я лично буду на стороне южан. И буду стремиться расколоть США на кучу маленьких государств и буду топить любой флот, оказавшийся на той стороне.
— Почему вы так не любите англосаксов? — с интересом глядя на Саньку, спросил император.
— А их можно за что-то любить? Скажите за что? Можете привести хотя бы один пример? Они верные союзники? Они уважают хоть кого-нибудь хоть за что-нибудь? Они хоть кого-то не обобрали? Ха-ха! За что их любить? А вот за что не любить англосаксов русскому человеку, я могу перечислять очень долго. Начиная с правления царя Ивана Грозного, англосаксы активно мешали развиваться России. Хотя, если брать католиков, то это было ещё раньше.
Санька много мог бы рассказать про англичан во времена его правления и правления Ивана Васильевича, но не стал этого делать.
— А сколько вам, простите за нескромный вопрос, лет? По виду вам больше тридцати лет не дашь, а по поведению, можно и за шестидесятилетнего принять. Если лица не видеть…
— Честно? — Санька даже растерялся. Он давно не считал свои годы. В мире где он правил Русью, дни рождения не отмечали. — Я и не помню. Э-э-э… Где-то лет сто будет… Чуть побольше. Что, хорошо сохранился?
Санька рассмеялся.
— Значит вы — не совсем человек, да? — спросил Александр Николаевич. — Он был солиден и выглядел на свои тридцать три года и даже старше. Уже сейчас у него имелись пышные усы, бакенбарды и небольшая залысина спереди.
— Ну, почему? Я человек, но перешедший в иную сферу бытия. Но, мы не будем обо мне. Вам просто не понять. И вам не об этом нужно думать, а том, как решить задачу с Крымом. Да и про Балтику забывать не надо. А то я вам всё про Крым, да про Крым, а того, что должно будет сделать на Балтике вы и не сделаете. И тогда беда в другом месте случится. Это как Тришкин кафтан. Тут залатаешь — там рвётся. Там залатаешь, тут поползёт.
— Всё обдумать надо, — сказал Константин Николаевич. — Я вас слушал уже и то голова кругом, а папа с Александром, так и совсем…Поняли ли что? Я вот услышал, что вы готовы продать нам боеприпасы ил артиллерию. Какие?
— Да, любые. Лучше, конечно иностранные. Мне их удобнее у англосаксов, или французов э-э-э, приобретать.
— И какую артиллерию вы можете приобрести?
— Любую. Скажите, какая и где стоит, такую и, э-э-э, доставлю.
— То есть, вы их просто сопрёте? — спросил Константин Николаевич.
— Вас задевает моральный аспект вопроса? — Удивился Санька. — Так вы, дорогой Константин Николаевич, ни одной войны не выиграете. Знаете, что война — это искусство обмана? Это ещё тысячу лет назад один китайский мудрец сказал. И не только это он сказал, а дал ещё несколько дельных советов, как вести войны.
— Нас, в конце концов, не волнует, кто где взял пушки, — возразил брату Александр Николаевич.
— И то, Кока, — тронул сына император. — Не до жиру, быть ды живу. Не мы же их крадём.
— И заметте, даже не из этого мира будут пушки, а из того, где не будет войны. О! Могу, кстати германские орудия вам продать. Вы, кстати, с пятьдесят пятого года заказывали бы орудия у Круппа. Так может уже сейчас заказать? Странно, что у вас нарезное оружие разучились делать. Как так?
Император развёл руками.
— Ну, да ладно. И Крупп тоже их ещё не освоил. Они будут выпускаться с пятьдесят шестого года.
Они уже сидели под коньяк рассуждали о будущей войне как о чём-то обыденном. Во-первых, сошлись всё-таки на цене за Аляску в десть миллионов серебряных рублей.
— Пусть их, — подумал Санька, мысленно махнув рукой. — Свои же по крови и духу. Да и кого эти орудия защищать будут? Царя-императора, что ли? Солдатушек родимых!
Во-вторых, Санька намекнул собеседникам, что появится такая винтовая «хрень» как плавучая батарея. Французы, паразиты, тремя такими батареями расстреляют крепость Кинбурн в устье Днепра. которая перекрывала путь к Николаеву. Бомбардировка продолжалась 4 часа, после чего Кинбурн капитулировал. Ответный огонь русскими велся, но ядра попросту отскакивали от бронированных бортов «французов».
— Может и вам таких каракатиц настрроить. Там херня вопрос. Снимается верхняя палуба у любого парусника и нашиваются стальные броневые листы. Ниже ватерлинии… И всё.