Утром, когда я готовил завтрак перед работой, а Ян читал свою электронную почту, он вдруг спросил меня, что значит «апсайклинг».
— Что? — переспросил я, отвлекаясь от яичницы в хлебе.
— Ты тоже не знаешь, что это такое?
— У меня есть предположение, но дай мне какой-нибудь контекст.
— Ну, Джосуэ говорит, что создает магазин на Etsy и собирается заниматься апсайклингом винтажных украшений, — ответил он, глядя на меня с прищуром. — Какого хрена это значит?
Джосуэ Морант, ранее Джосуэ Хесс, являлся свидетелем, которого я привез из Лас-Вегаса в ноябре прошлого года. Так же, как и Кабот Кинкейд с Дрейком Палмером, он стал для нас больше, чем свидетелем. Он стал нашим с Яном подопечным. Тот факт, что Джосуэ переписывался с Яном, означал, что он пытался скрыть это от меня по какой-то причине, и я мог только догадываться, почему.
— Etsy — это интернет-сайт, где всякие художники и им подобные ребята продают вещи, которые делают своими руками, — объяснил я.
— Ладно, — сказал он, будто я ему нисколько не помог.
— И полагаю, что «апсайклинг» в этом контексте означает обновленный, творчески преобразованный.
— Неважно, — сказал Ян пренебрежительно, как будто мы обсуждали вещи, на которые ему было наплевать. — Я просто напомнил, что он не может использовать свое настоящее имя, как и любое другое, даже отдаленно связанное с его прошлой жизнью, и не может публиковать свою фотографию или ту, которую он создал, так что посмотрим, что он придумает, исходя из этого.
— Бедный парень. Он должен был дать показания еще в феврале.
— Да. — Ян зевнул и потянулся. — Вот что бывает, когда богатые преступники получают хороших адвокатов. Суд вечно откладывается.
— Думаю…
— Я голоден, — раздраженно проскулил он, — мне нужна еда. Сколько времени нужно, чтобы залить яйца в дырку в куске хлеба и поджарить их? Я бы сделал это еще несколько часов назад.
Усмехнувшись, я вернулся к приготовлению яиц, которые прекрасно смотрелись в центре хлеба на закваске, и добавил сверху обжаренный красный перец.
— И не то чтобы я жалуюсь, потому что ты кормишь меня очень по-домашнему и все такое, но обычно мы просто пьем кофе, так в чем же дело?
— Я просто… боюсь, что что-нибудь опять случится, и ты не сможешь нормально поесть, — ответил я и через секунду с удивлением обнаружил, что Ян стоит у меня за спиной, нежно покусывая за шею. — Прекрати. Ты превратишь меня в гигантскую мурашку, а я пытаюсь сделать яйца идеальными, вот почему это так долго.
Он совершенно не слушал, вместо этого уткнулся носом в мои волосы, а затем поцеловал в ухо, его теплое дыхание вызвало дрожь, когда Ян обнял меня за талию и притянул к своему твердому телу, а я прижался задницей к его паху.
— Господи, Ян, — простонал я, обмякнув в его объятиях. Откинул голову ему на плечо, как всегда, наслаждаясь его силой и теплом, отдаваясь во власть простого прикосновения.
— Давай уберем это с плиты, чтобы я мог получить то, что мне реально нужно, — пророкотал он, одной рукой держась за пряжку моего ремня, а другой вытаскивая рубашку из брюк.
— Тебе нужно поесть, — хрипло выдавил я, и это прозвучало совсем несексуально. Впрочем, в том не было моей вины: Ян мог заставить меня забыть собственное имя, не прилагая к этому особых усилий. Он действовал на меня совершенно пагубно, как наркотик. — Хочу тебя покормить.
— Ну, я хочу …
— Есть, — ухмыльнулся я.
— Съесть что-нибудь, — заверил он меня, поворачивая к себе, одновременно снимая сковороду с плиты и целуя так, что не осталось никаких сомнений в том, чего он хочет. Если бы его желудок не выбрал именно этот момент, чтобы заурчать так громко, что это напугало нас обоих, мы наверняка опоздали бы на работу.
Я усмехнулся, когда он сделал шаг назад.
— Заткнись.
— Может, тебе стоит поесть, а, детка?
Он хмыкнул.
— Что скажешь?
— Может быть, — признался он. — И хватит лыбиться.
Я ничего не мог с собой поделать. Просто глядя на него, я чувствовал себя до глупого счастливым.
Спустя пару минут, уже поглощая еду, Ян одарил меня скупой улыбкой и блеском в глазах, что заставило колени дрожать, и я ухватился за стойку. Ян Дойл вил из меня веревки. В этом не было никаких сомнений.
— Джонс!
Резко вернувшись из рассеянных мыслей в настоящее, я увидел, как Кейдж жестикулирует мне, и посмотрел на Беккера.
— Я возьму его, — сказал он, хватая моего пленника за предплечье. — Иди.
Я бросился к Кейджу, и он положил руку на мой бицепс — чего никогда не делал, мой босс не любитель прикосновений, — все еще слушая стоящих вокруг него людей, явно собираясь дать мне какие-то указания.