Я уже знала стиль работы комиссара и поэтому сразу изложила свою просьбу, приготовившись отвечать на целый шквал вопросов, которые должны были последовать.
— Мне нужен мой паспорт.
— Могу я узнать, для чего?
— Чтобы поехать в Танжер.
— Позвольте спросить, с какой целью?
— Чтобы поговорить с администрацией гостиницы насчет моего долга.
— В каком смысле «поговорить насчет долга»?
— Я хочу, чтобы мне продлили срок выплаты.
— Насколько мне известно, дела у вас в ателье идут превосходно, и, мне казалось, вы уже могли собрать нужную сумму. У вас отличные клиентки, я справлялся о вас и слышал хорошие отзывы.
— Да, в ателье у меня все в порядке, это правда. И мне удалось скопить некоторую сумму.
— Сколько?
— Достаточно, чтобы выплатить долг гостинице.
— Ну так что же тогда?
— Мне нужны сейчас эти деньги для другого дела.
— Для какого именно?
— Это связано с моей семьей.
Комиссар посмотрел на меня с притворным удивлением.
— Я полагал, ваша семья находится в Мадриде.
— В том-то все и дело.
— Объясните, пожалуйста.
— Из всей семьи у меня только мама. Она сейчас в Мадриде. И я хочу вывезти ее оттуда в Тетуан.
— А ваш отец?
— Как я вам уже говорила, мы почти незнакомы. Я хочу лишь привезти к себе маму.
— Понятно. И как вы собираетесь это сделать?
Я подробно рассказала комиссару все, что узнала от Канделарии, не упомянув, однако ее имени. Он слушал меня, как всегда, предельно сосредоточенно и пристально глядя мне в глаза, хотя я была уверена, что ему и так прекрасно известны все подробности этих перемещений с одной территории на другую.
— И когда вы собираетесь ехать в Танжер?
— Как можно скорее, если вы дадите мне разрешение.
Дон Клаудио откинулся на спинку кресла, внимательно на меня посмотрел и принялся барабанить по столу пальцами левой руки. Умей я читать мысли, то почувствовала бы, какая напряженная работа закипела сейчас в его голове: как он взвешивал мои слова, обдумывал их, размышлял, принимал решение. Через некоторое время — не очень долгое, но показавшееся мне бесконечным — комиссар вдруг перестал барабанить пальцами и энергично хлопнул по столу ладонью. Тогда я поняла, что решение принято, но, прежде чем сообщить его мне, дон Клаудио подошел к двери и, выглянув, крикнул:
— Каньете, приготовь пропуск для проезда через пост Борч на имя сеньориты Сиры Кироги. Срочно.
Я вздохнула с облегчением, услышав, какое задание получил Каньете, но не произнесла ни слова до тех пор, пока комиссар, вернувшись на свое место, не обратился ко мне сам.
— Я дам вам ваш паспорт, пропуск и двенадцать часов на то, чтобы вы съездили завтра в Танжер и сразу вернулись. Поговорите с администратором «Континенталя»: может быть, он согласится пойти вам навстречу. Хотя, если честно, я в этом сомневаюсь. Впрочем, попытка не пытка. Сообщите мне потом результат. И помните: со мной шутки плохи.
Дон Клаудио выдвинул ящик стола, порылся там и достал мой паспорт. Потом вошел тощий Каньете и, положив на стол бумагу, плотоядно на меня посмотрел. Комиссар подписал документ и, не поднимая головы, бросил «иди работай, Каньете», чтобы выпроводить своего нерадивого подчиненного. Не проронив больше ни слова, он сложил бумагу и протянул ее мне вместе с паспортом. Затем поднялся и взялся за ручку двери, показывая, что встреча закончена. Когда я вышла из кабинета, меня встретили не четыре пары глаз, как вначале, а уже семь. Семеро мужчин, отлынивая от работы, с нетерпением ждали моего появления, словно им никогда не доводилось видеть красивых женщин в стенах своего комиссариата.
— Ну и что здесь происходит, или мы все в отпуске? — спросил дон Клаудио, не обращаясь ни к кому конкретно.
Все немедленно бросились изображать бурную деятельность — доставать бумаги из папок, обсуждать какие-то важные дела и стучать по клавишам пишущей машинки, скорее всего печатая лишь бессмысленный набор букв, повторявшихся по нескольку раз.
Я вышла из комиссариата и зашагала по тротуару. Проходя мимо окна, я увидела комиссара, снова заглянувшего в комнату к своим подчиненным.
— Ну и ну, шеф, вот это цыпочка, — прозвучал незнакомый мне голос.