Юный Впрок закрутился из стороны в сторону, стараясь выбраться из песка. Заметил Трамиша, по пояс забравшегося в воду. И увидел океан... увидел и в ту же секунду забыл. Затем снова увидел. И снова забыл.
Существо остановилось у прибрежной линии и заскрипело.
9Дан очнулся от морских чар и окликнул подвальщика, но тот уставился на горизонт. Он выругался про себя и тоже глянул вдаль, не так романтично и трагично, как получалось у Трамиша, скорее с пессимизмом.
На них шла высокая волна.
– Что ты застыл? Ну же! Беги!
Существо зашевелилось, небось только сейчас обнаружило еще чье-то присутствие, и зашагало к 9Дан, кое-как выдернуло из песка и поволокло прочь.
– Нет! – вырывался он. – Как же он?
– Ему уже не помочь.
– Что за чушь? Трамиш!
Белобрысый на этот раз услышал и слегка повернул голову. Взгляд из-за плеча, одна из его самых отвратительных и душевных привычек. Остекленелые глаза проморозили до косточек. Трамиш обратился лицом к небу и расправил руки так, словно собирался обнять надвигающуюся волну.
– Нет! Нет! Нельзя его здесь оставлять! Что ты с ним сделало?
– Я? – искренне удивился спаситель. – Но ведь это ты его сюда привел, юный господин.
Тени превратили их в черно-серую рябь. Волна нависла над пляжем.
9Дан проснулся в холодном поту. Святы шестеренки! Сейчас вырвет. Он несколько раз сглотнул, прежде чем почувствовал сердцебиение.
Ночь еле перевалилась за середину, так что он весь измучился в стараниях забыться и успокоиться. Он ворочался в кровати и вскакивал, когда вдруг мерещились странные образы и одолевали неприятные мысли. За Трамиша было боязно. 9Дан решил непременно помириться с ним при встрече и всеми возможными способами направить его на истинный путь.
Правильно застегнуть рубашку удалось только с пятой попытки, а с галстуком он даже заморачиваться не стал. Казалось, что бодрость, вколотая кошмаром, сохранится навечно, но сейчас далекий ночной ужас больше не трогал и Трамишу снова был присвоен статус упертого болвана. «И чего я так нервничал? – думал 9Дан. – Какой-то глупый сон, а я повел себя как ребенок".
В чулане для стажеров атмосфера не изменилась. Куратор Бумбах стучал мелом по доске, записывая вычисления. Каждый раз в каракулях появлялось что-то новое, что-то исчезало. Добрянка чертила, высунув язык. Трамиш витал в облаках. Ги скакал перед ним, совал под нос изображения и требовал мнения, причем хорошего. Вероятно, его собственные творения, которыми он восхищался в одиночку.
9Дан занимался проектом, но изредка косился на лентяев. Они вовсе не отвлекали его, просто бесили. Им бы поработать как следует, а они оба дурака валяли. Все же один рисунок его смутил и вынудил вмешаться.
– Что это? – указал он на набросок странной машины.
Она очень походила на ту, что видел во сне 9Дан.
– Шутишь? – оскорбился Ги, но тут же захихикал. Пришлось подождать, пока он угомонится. – Я тебе их показывал на прошлой выставке! А Трамиша там не было. Вот я сейчас, покуда есть свободная минутка…
На этих словах 9Дан усмехнулся. Ги просто неисправим!
– Да-да! – тараторил тот. – Свободная минутка! Я решил показать, чтобы он наверстал упущенное!
Вообще-то всем дурно становилось от его фу-коллекций. Как ни странно, Ги сам дал им такое название. Он настаивал, что ФУ переводится как "функциональный уроборос", вечность в действии, но всем больше нравилось "фу" в своем обычном значении.
С одухотворенностью гения Ги утверждал, что его труды ценятся во всем мире и даже дальше. Всего лишь раз в полгода он позволял публике насладиться своими работами, старыми и новыми, на выставке, существовавшей разве что в его больной фантазии. А потом остальные полгода до следующей истязал тех, присутствие кого на ней не придумал.
– Дух Механизма! – заявил он. – Такой, каким я его вижу!
Теперь стало ясно, почему эта образина снилась 9Дан. Противоречивые чувства после похода к разуму нашли свое отражение в кошмаре. Мозг вспомнил о страшилище, которое намалевал Ги, и именно так изобразил волнение юного господина. Ссора с Трамишем только прибавила красок жуткому воплощению.