42. Окно той же камеры. Вид изнутри. 1956 г.
43. Ивановская башня после реставрации
44. Дмитровская башня до перестройки 1895 г. Фото М. П. Дмитриева. Государственный архив Горьковской области
45. Дмитровская башня
46. Каменная кладка кремлевской стены у Коромысловой башни до реставрации. 1950 г.
47. Разрушение кладки нижней части стены на прясле Георгиевская — Борисоглебская. 1952 г.
48. Остатки Зачатской башни в процессе расчистки. 1966 г.
49. Подгорный участок кремля до реставрации. 1947 г.
50. Борисоглебская башня
51. Часовая башня до реставрации. 1952 г.
52. Верх Часовой башни до реставрации. 1952 г.
53. Часовая башня после реставрации. 1963 г.
54. Часовая и Северная башни
Комментарии
[1] Здесь и далее указывается нумерация рисунков в разделе «Иллюстрации».
(обратно)[2] Кокошник — декоративное завершение наружных стен церкви, полукруглой или килевидной формы.
(обратно)[3] Машикули — нависающий верх крепостных стен или башен с боевыми окнами для защиты подошвы стены.
(обратно)[4] Здесь и далее проставленные в скобках цифры соответствуют номерам на плане реконструкции кремля XVII века (см. рис. 8).
(обратно)[5] Гривенка — древнерусская мера веса, равная фунту—409,5 г; применялся также артиллерийский фунт — 490 г.
(обратно)[6] Затинная пищаль — вид огнестрельного оружия для стрельбы небольшими ядрами калибром 20–25 мм из укреплений («из-за тына»).
(обратно)[7] Артиллерия того времени разделялась по весу ядер на три «наряда», или «статьи», — малый, средний и большой.
(обратно)[8] Тюфяк — артиллерийское орудие, стрелявшее «дробом» — картечью навесным огнем по живой цели
(обратно)[9] Совместно с И. В. Трофимовым работали архитектор Я. Н. Трофимов и историк И. А. Кирьянов. В обследовании 1950 г. принимали участие архитекторы С. Л. Агафонов, Е. П. Агафонова, В. М. Дворяшин, В. Н. Рымаренко, Н. В. Ушаков; инженеры П. В. Баландин, А. М. Башкиров, В. Н. Баутин, Д. В. Рудаков, П. И. Тихонравов, М. Г. Устинов.
(обратно)[10] На различных этапах этой работы принимали участие: археолог В. И. Матвеева, научные сотрудники И. Н. Соловьева-Волынская, Н. И. Филатова: архитекторы Е. П. Бойко, Н. Д. Брюн, Н. Д. Недович, Е. А. Окишев, В. А. Орельский, В. В. Орельский, В. Я. Чащин; инженеры В. В. Аратский, Б. Л. Вальков, Г. Г. Вечтомов, Н, П. Колпашников, Е. В. Макаров, И. И. Погорельский, В. В. Раевский, Д. В. Рудаков, К. И. Рязанов; в период 1966–1975 гг. значительную работу по исследованию и надзору за производством реставрации провел архитектор Л. И. Пименов.
(обратно)[11] Анализы связующих растворов из раскопок церкви Михаила Архангела произведены химиком-технологом М. П. Янтиковой.
(обратно)[12] Там же. Образец № 5, фундамент северной стены (низ) и образец № 6, фундамент северной стены (верх).
(обратно)[13] Исследование каменных материалов фундамента выполнено в 1961 г. геологом В. И. Гореловой (Горьковская оползневая станция), за что приношу ей глубокую благодарность.
(обратно)[14] Н. Н. Воронин предполагает, что найденные им здесь четыре погребения принадлежали представителям нижегородского княжеского рода, умершим в первой половине XV в.
(обратно)[15] По Нижегородскому летописцу здесь были похоронены нижегородские князья того времени, когда княжество фактически потеряло самостоятельность: Василий Семенович Кирдяпа, умерший в 1404 г., Иван Васильевич (1416 г.) и последний, носивший титул великого князя нижегородского, — Василий Юрьевич (1450 г.). Надписи в аркосолиях западной части собора упоминают также великую княгиню Ирину, князей Петра, Зиновия, Зосиму и Иону, не известных по нижегородской великокняжеской родословной.
(обратно)[16] Такие приделы с северной стороны имели Воскресенская церковь в Кевроле (1712) и Ильинская в Юроме (1729). Второй малый шатер, но поставленный не на приделе, а на алтарном прирубе, имеет Никольская церковь XVII в. в Астафьевском на Свиде.
(обратно)[17] Колокольни, или звонницы, непосредственно соединенные с шатровым храмом, были в каменных постройках XVI в. — Козьмодемьянской церкви в Муроме и Никольской церкви в Балахне, где «колокольница» находилась над алтарем.
(обратно)[18] В литературе распространилось мнение, что эта башенка использовалась когда-то для наблюдения за действиями врагов, подступающих к городу. Однако такое предположение никак не связывается прежде всего с размещением оконных отверстий, из которых нет никакого обзора, тем более в сторону основного транспортного пути — Волги и Заволжья, полностью закрытых шатром.
(обратно)