— Ты судишь по первому впечатлению и не пытаешься задуматься над несоответствиями. Оттого и приходишь к неправильным выводам. Вспомни, что все его диверсии выполнялись на очень высоком уровне. Откуда у обычного дельца могли взяться такие специалисты?
— Орден? — задумалась Зайка.
— Конечно, орден, — подтвердил я. — Мне ещё тогда показался странным слишком профессиональный уровень диверсий, а когда выяснилось, что Буткус работает на орден, то никаких сомнений не осталось. Диверсии проводили люди ордена, и вряд ли они Буткусу подчинялись. Самое большое — согласовывали с ним свои операции. Стало быть, Буткусу нельзя вменить в вину, что он нарвался на виру. Это вина людей ордена, которые ничего толком не выяснили про новых владельцев завода.
— Хорошо, пусть так, — согласилась Зайка. — А что насчёт лишних двух миллионов?
— Буткус, конечно, жадный, но прежде всего он умный. Потому что просто жадный никогда бы не смог достичь того, чего он достиг, жадного давно бы уже похоронили. А это значит, что никаких двух миллионов он не крал. Возможно, он и взял себе немного больше, чем положено, но бóльшая часть этих денег ушла совсем другим людям. Магистру, брату-казначею, ещё кому-нибудь.
— Магистру-то это зачем?
— Например, затем, что деньги ордена и деньги магистра ордена — это совсем разные деньги. Ну я не знаю, конечно, кому именно эти деньги ушли. Но точно не Буткусу.
Зайка надолго задумалась.
— Хорошо, пусть так, — наконец сказала она, неохотно расставаясь с мыслью о прощании с Буткусом. — Тогда зачем ему ехать в Ливонию, если он ни в чём не виноват?
— Потому что сейчас в ордене решается очень важный вопрос — кому в этой истории предстоит быть козлом отпущения. И если бы Буткус остался сидеть здесь, то он бы и стал этим козлом. Так что у него сейчас хлопотные деньки. Но я в него верю, он сумеет отвертеться.
У Зайки на мордашке отразилось отчаяние.
— Ты лучше сразу привыкай к мысли, что друг Айдас с нами надолго, — добил я её. — Чтобы потом это не оказалось для тебя ударом.
Зайка изобразила полностью порушенную жизнь и готовность немедленно с ней покончить.
— Кира, не переигрывай, — засмеялся я. — Я же знаю, что ты с большим удовольствием выкручиваешь Буткусу руки, и он от тебя уже шарахается.
— Шарахается он, — проворчала она улыбнувшись.
— Ладно, — продолжал я, — давай лучше решим, что нам делать с Мокшевым. Слышала уже про его последнюю выходку?
— Слышала, — кивнула Зайка.
— Мне он что-то уже окончательно надоел. Вчера он на заставе пьяный дебош устроил, завтра он на улице палить начнёт или ещё чего-нибудь придумает. Надо от него избавляться, нам такие люди в нашем районе не нужны. А то глядя на него, и другие ведь решат, что им тоже можно. Надо вообще всех буйных понемногу выселять, у нас тут тихий район для приличных людей.
— Хорошо бы, — со вздохом сказала Зайка. — Но как его выселить? Мы не можем у него собственность отобрать. И даже принудительно выкупить не можем.
— Ты недооцениваешь наши возможности, — отозвался я. — Его особняк мы отобрать не можем, зато можем очень сильно осложнить ему жизнь. В общем, делаем так: передвигаться по району Мокшев может только в сопровождении патруля стражи, и только между заставой и домом. Слуг к нему не пропускать, пусть убирает и готовит сам. Его гостям посещать район запрещено, встречаться с ними он может только на заставе. Да, и передвигаться на машине по району он тоже не вправе, пусть оставляет её на заставе.
— И как всё это сочетается с законом? — с сомнением посмотрела на меня Зайка.
— Не особо сочетается, — признал я. — Можно даже сказать, что совсем не сочетается.
— Стало быть, он подаст в суд и выиграет.
— Выиграет, — согласился я, — но для этого надо дождаться решения суда. Ходатайства, контрходатайства, опросы свидетелей, назначение дополнительных экспертиз, возвращения дела на новое рассмотрение в связи с вновь открывшимися обстоятельствами… Словом, я буду очень удивлён, если почтенный Томил не сможет затянуть рассмотрение хотя бы на годик. А потом у него произойдёт авария водопровода, которую будут чинить очень долго. Года три. А потом начнутся проблемы с электричеством. Мы не можем его выселить, но мы вполне можем сделать его жизнь невыносимой.
Зайка молчала с оттенком неодобрения. В общем-то, ожидаемо — с её законопослушностью довольно трудно принять подобные полубандитские методы.
— Кира, дело тут даже не в том, что он нам уже три года портит кровь, — попробовал объяснить я. — Дело в том, что рано или поздно это обязательно закончится чем-то серьёзным. Например, из-за его привычки гонять пьяным, а ведь у нас постоянно дети на проезжей части. Да, мы тогда из него чучело набьём, но кому от этого станет легче? В общем, пускай продаёт дом и съезжает туда, где ему будет комфортно жить. С ценами на недвижимость в Масляном он купит себе дом ещё лучше, и в любом районе.