========== 1. Пробуждение. ==========
Пробуждение было… болезненным. Как, впрочем, и всегда бывает наутро после того, как выпьешь лишнего.
Вчера у него был повод и возможность выпить - впервые за много лет. Нечеловеческое желание напиться до зеленых чертей и спать. Спать. Спать… И фляжка коньяка, приговоренная в одно лицо.
Хорошо же сдетонировал адский коктейль. Вот только почему болит не только голова, но и шея?
Почему в большей степени именно шея? Как будто по ней чем-то огрели…
Почему совершенно не хочется пить, не трясутся руки, да и вообще состояние не слишком напоминает абстиненцию?
Впрочем, он мог проспать несколько суток и пережить похмелье во сне. Более чем возможно, учитывая его состояние накануне.
Хорошо, предположим. Хотя все еще непонятен характер боли в затылке и шее.
Постепенно боль утихала, позволяя оценить обстановку… “Твою мать!”
Он лежал на влажной земле посреди густого елового леса; над головой нависло серое небо, воздух был тяжел и прохладен, пропитан частым дождем. И, черт побери, окружающий пейзаж ни в чем не походил на привычные ему равнины Квинсленда… “Что ж… я один, черт знает где - надеюсь, здесь хотя бы говорят по-английски… и понятия не имею, как сюда попал. Кстати, а документы хоть какие-нибудь у меня есть? Не мог же я пересечь границу без паспорта, в конце концов…”
Документов при себе не оказалось… но что еще хуже - начав себя осматривать, он понял, что это не его руки: слишком молодые, неестественно белые и нежные, без въевшейся в пальцы за много лет никотиновой желтизны… Не его тело: слишком длинное, по-юношески нескладное. Не его лицо: слишком короткие, слишком жесткие волосы, чистый лоб без намека на морщины, безупречно выбритый (а может - и вовсе не знавший станка) подбородок. “Хотя бы мысли в голове мои…”
В общем-то, удивляться уже не приходилось. Слишком много невероятных вещей произошло с ним в последние годы, так что, пожалуй… он готов был поверить, что возможно все. Если уж существуют живые мертвецы - почему невозможен обмен телами?
“Кстати, о живых мертвецах… почему я сижу в тонкой рубашке и брюках на сырой земле, причем насквозь промок под дождем, немногочисленные лиственные деревья стоят голые, то есть на дворе отнюдь не декабрь* - и мне при всем этом не холодно? Неужели…”
Ощупывая языком зубы, он не заметил ничего странного - обычные ровные зубы, вторая пара нормальных для человека размеров… короче третьей, во всяком случае, что у вампиров в принципе не встречается…
И тем не менее, сердце в этом чужом теле не билось.
Движение воздуха принесло с собой запах крови какого-то некрупного животного - возможно, козла или оленя. Да, в общем, неважно… главное - это был именно запах крови, и организм немедленно отозвался сухой болью в горле.
Эти ощущения были даже слишком знакомы…
- Господи, - простонал он, обхватив голову руками, - ну за что мне такое наказание? Чем я провинился?..
Впрочем, подумал он, это не так уж страшно - достаточно дождаться солнечной погоды.
Но удастся ли продержаться до ясного неба? Когда он охотился в последний раз?.. Пальцы метнулись к ушам - прекрасно, обычная округлая форма. Значит, в ближайшее время помутнение рассудка от голода не грозит. Впрочем, даже если и сорвет крышу - кому какое дело? Вряд ли здесь есть люди…
Вампир отполз под ближайшее дерево, улегся на землю между корней, заложив руки за спину, и уставился в серое небо.
“А хорошо, что дождь идет - не будет пожара. Лес красивый, жаль было бы”.
Комментарий к 1. Пробуждение.
*Для уроженца Квинсленда, что в Австралии, декабрь - вполне себе летний месяц.
========== 2. Неизвестно что. ==========
Комментарий к 2. Неизвестно что.
В предыдущей части немного изменены погодные условия.
По-видимому, он действительно недавно охотился - пробудившаяся было жажда оказалась обычной рефлекторной реакцией на кровь, угасшей, как только дождь развеял запах. Ничего примечательного.
В конце концов, все это дерьмо скоро закончится. А несколько часов можно и потерпеть.
Между прочим, любопытно, кем он был, этот неизвестный бедолага? Как он оказался в лесу среди дня, без денег и документов?
Вероятно, беглый преступник - у бродяг хоть какие-то личные вещи всегда при себе. Скрывается в густом лесу, поедает местную живность и неплохо, в общем-то, себя чувствует: глухой лес лучше каменной коробки и голодного безумия или казни в перспективе (к слову, неизвестно еще, что лучше). Освоился, даже вон нервы себе решил пощекотать - в дождь прогуливается… кстати, поверье, что в пасмурную погоду вампиры могут спокойно гулять днем - полная хрень, ультрафиолету облака не помеха. Просто под проливным дождем особенно не воспламенишься. А что до сих пор не сгорел любитель острых ощущений - так лес густой, а солнце, по-видимому, не в зените - и попадания прямых солнечных лучей нет. Повезло парню.
Что он натворил, что пришлось бежать из города, интересно. Есть ли у него семья - и если есть, то где? Планировал ли он когда-нибудь вернуться к родным? “Не то чтобы это было важно - я даже имен их не знаю, да и если бы знал, что с того? Вряд ли кто-то обрадуется знакомству непонятно с кем, занявшим тело сына, брата, любовника - нужное подчеркнуть. А органы правопорядка, напротив, очень обрадуются, если разыскиваемый сам объявится. Страдать за чужое преступление - увольте”.
А дождь все лил и лил, и отчаянно хотелось закурить - под сигарету всегда лучше думалось. Однако ни сигарет, ни зажигалки под рукой, разумеется, не было. “Между прочим, я окажу парню большую услугу - если я оказался здесь, значит, он, вероятнее всего, в Квинсленде - мучается адским похмельем. И у него самое крутое убежище, которое можно себе представить - кто будет его искать-то в моем теле? А мне в его - и носа из лесу не высунуть, скрутят тут же. Да и не факт, что я найду дорогу - без компаса, карты и не зная даже приблизительно, где нахожусь. То на то и выходит, что либо сидеть мне в камере и медленно съезжать с катушек, либо быстро сдохнуть от зубов первого же крупного хищника, либо еще быстрее сдохнуть, когда немного распогодится”.
Четвертый вариант - поступить по методу неизвестного - он отверг сразу же. Обгрызенная не-жизнь ему давно опротивела хуже крысиной крови. “Ладно, парень, надеюсь, ты отплатишь мне добром и не наломаешь дров от моего имени…”
Когда дождь начал утихать, он поднялся и побрел по лесу, ища открытое место, где деревья точно не заслонили бы его от солнца.
Дождь закончился; в сплошной завесе облаков даже появились небольшие прорехи.
Выходить на поляну было немного страшно. Он помнил, как это - гореть заживо под лучами солнца…
“Прощайте, не поминайте лихом!”
И…
…На всю жизнь он запомнил адскую боль от солнечного ожога. Только тем и убедил себя выйти из тени, что все кончится совсем скоро. Или - какая сила запретит нам верить? - быть может, удастся поймать нужный момент - тот самый, когда в сердце бьет молния - и, катаясь по мокрой земле, сбить пламя?
Но боли не было. Вообще ничего не было, только приятное тепло на коже. Он рискнул открыть глаза - и в недоумении уставился на свои руки.
Кожа сияла, точно усыпанная осколками стекла. “Какого черта?! Я уже должен был вовсю гореть!” Он решил бы, что сходит с ума и видит галлюцинации от боли, но боли-то не было вовсе.
Ах ты ж черт. Не так жаль было несостоявшейся смерти, как - надежды, слабой, безумной надежды на чудо!
Со всей дури хватил кулаком по дереву, вымещая злобу. Мощный ствол в полтора обхвата покачнулся и медленно упал, пересекая поляну; часть его у основания, куда пришелся удар, просто рассыпалась в пыль. Кулак даже не саднило.
Вампир… хотя нет, вряд ли его можно было так назвать, - уселся на поверженное дерево, глядя на свои руки с ужасом и едва ли не отвращением.