ы особого налога, оказавшегося для большинства неподъемным. Нет, были конечно и те, кто могли себе это позволить, продав почти все свое имущество, но кому они будут нужны в других землях, без гроша в кармане? Оставалось лишь гнить в умирающем королевстве, с печалью созерцая жирующую знать на фоне полуголодной толпы. В одном из глухих уголков города, в котором местные стражники никогда не появлялись, группа подростков глумилась над изможденным, едва живым мальчиком. Судя по виду, тот уже давно голодал, и потому дать отпор четырем, пребывающим в куда как лучшей форме сверстникам, он не мог. Они пинали его, по едва закрытому рубищем телу, глумливо хохоча, и периодически выкрикивая оскорбления. -Эй, чародей! Наколдуй что нибудь! -Ха, да не может он. Жалкий калека! -Бей его, бей. Будет знать, как на глаза хорошим людям показываться, уродец. Скорчившись на земле, мальчик молча принимал удары. Даже сил стонать не осталось. Смерть уже нависла над ним, занося свой инструмент над тонкой шеей. А ведь в чем была его вина? Караулил у задних дверей корчмы, ожидая когда наружу вынесут помои. Кто же знал что туда заглянет сынок корчмаря, этот раскормленный ублюдок. Они оттащили его подальше, дабы не тревожить почтенных посетителей заведения, и методично избивали. Им не было разницы, что будет с этим оборванным жалким бродяжкой дальше. Он не заметил когда они ушли. Тело давно не ощущалось, и почему то это вызывало не страх, а надежду. Надежду на избавление от этого кошмара. Жизнь уже угасала в утлом тельце. И в этот момент, откуда-то с окраины мира, долетел порыв ветра, увлекающий за собой одну беспокойную душу. С силой швырнув свой груз, ветер «мифа» забросил душу прямиком в умирающее тело. Тело, получив неожиданный заряд силы, выгнулось дугой и мелко затряслось, будто пытаясь изгнать из себя вселившуюся в него инородную сущность. Из открытого в немом крике рта вырывался глухой хрип. В какой то момент все закончилось, и тело вновь рухнуло на землю. Умирать оно в ближайшее время точно не собиралось. Артур проснулся от пронизывающего все тело холода. Земля, особенно холодная в это время года, невероятно быстро вытягивала живительное тепло, лишая подвижности. Промедление означало смерть, и раз он не умер после такого жестокого избиения, умирать от холода было бы глупо вдвойне. Преодолевая адскую боль в конечностях, мальчик поднялся на ноги. Его ощутимо пошатывало из стороны в сторону, словно мертвецки пьяного. Опираясь на стены, он ушел по пустым улицам, двигаясь больше на рефлексах, чем по велению усталого разума. Раньше эта улица считалась весьма престижной. Немудрено. Даже в темные годы человечества, все ценили работу ремесленников «мифа», способных заточать эту непослушную силу в предметы, которые мог использовать даже совершенно лишенный дара человек. Судя по всему, новая эпоха была даже темнее тех лет, потому что сейчас это место превратилось в трущобы. Мать и отец Артура были этими самыми ремесленниками, в народе чаще называвшимися не иначе как «чародеи». Даже после падения Империи чародеев долгое время никто не трогал. Пока король и его прихлебатели не приняли закон, отменявший имперское постановление о запрете работорговли. На чародеев Альгейза оказывалось нехилое давление. Власть имущие убеждали их всеми доступными методами начать производство запрещенных ранее «рабских ошейников», ломавших человеческую волю и превращавших людей в беспомощных марионеток. Самые влиятельные чародеи не допускали и мысли о том что это возможно, и остальные следовали их примеру. Потому, король не нашел ничего более логичного, чем ликвидировать лучших чародеев королевства, в угоду своим безумным идеям. Взрыв боевого артефакта навсегда оборвал жизни отца Артура, двух старших братьев и матери, прикрывшей своим телом младшую сестренку, которую это нисколько не спасло. А сам он... остался калекой. Чародей с поврежденной душой, не способной воспринимать «миф» и манипулировать им. Добравшись до руин своего дома, мальчик наклонился, и с трудом отодвинул несколько досок, открывая черный зев уходящего в подвал лаза. Дом почти уничтожил взрыв того артефакта, но подвал остался цел, и уже год как спасал жизнь последнего оставшегося в живых члена семейства. Внутри было темно, но за долгое время обитания тут Артур уже привык ориентироваться на ощупь, быстро найдя соломенный тюфяк, и рухнув на него грудой плоти. В подвале было тепло. Уж куда теплее, чем на улице, и Артур подозревал, что этому способствуют чары, обогревающие пол первого этажа, и все еще выполняющие свою роль, несмотря на состояние здания. Тяжелый сон навалился неожиданно, сминая вялое сопротивление. Он стоял посреди бескрайней равнины. Хотя, нельзя сказать, что это была равнина в привычном смысле. Поверхности, которую можно было бы назвать землей не было, хотя раскинувшееся под ногами бескрайнее пространство определялось как низ. Он парил, и напротив него парили два огромных шара, размером, казалось, превышавшие все что он видел ранее. Один серый, и какой то тусклый. Но практически ощутимый материально. Второй испещренный черными нитями и белыми пятнами, испускавшими мерцающий свет. Две сферы будто сливались в каком то завораживающем танце, сплетаемые нитями в единое целое. Пока что немного, но было видно что с каждой секундой нити все больше и больше продвигаются, упрочняя эту связь. А собственно, кто он? Парившее посреди пространства сознание задумалось. Вопрос был весьма проблематичный. Почему то сознанию казалось, что раньше не возникало трудностей при ответе на него, а сейчас этот ответ казался почти невозможной задачей. Он человек? На этот вопрос был однозначный утвердительный ответ, никакой проблемы. Кроме какого то легкого сомнения. Быть может, он два человека? Откуда вообще могла взяться столь крамольная мысль сознание не знало. Понятие «знания» в обычном его виде к этой форме не подходило. Пространство начало содрогаться, рассыпаясь мелким песком. Сознание взирало на эту картину безразлично, лишь с вселенской грустью отметив, что к данному вопросу придется еще вернуться.