Беллатрикс была повсюду.
Просто было что-то в том, как лицо Беллатрикс, мать ее, Лестрейндж зарывалось в ее складки, как женщина лизала ее так, словно она была самой прекрасной на вкус. Это заставляло ее тело дрожать.
И этот проклятый язык, оскорблявший ее, обливавший бесчисленным потоком грязи, ранивший ее столько раз, теперь делал безумно приятно.
Это был катарсис.
Их взгляды встретились. Бездонные черные глаза сверкали, заставляя ее сердце пропустить удар. Беллатрикс внезапно втянула набухший клитор в рот, медленно посасывая этот комок нервов, выпятив при этом свою пухлую нижнюю губу, которую Гермиона так ненавидела и обожала одновременно.
Она потеряла контроль.
— Беллатрикс! — всхлипнула Гермиона, ее руки запутались в темных волосах ведьмы. Она сжимала в руках запутанные локоны, закричав в экстазе, когда женщина начала еще сильнее сосать слишком чувствительный клитор.
Беллатрикс мурлыкнула, ухмыляясь, и бесстыдно покачала головой, надавливая и ведя языком вверх-вниз по комку нервов, при этом касаясь его губами, усиливая ощущения до предела.
А потом ведьма зарычала от сильной хватки рук Гермионы в ее волосах.
Как она и ожидала, женщина схватила ее за руки и отстранилась, заставив Гермиону выкрикнуть в знак протеста:
— Нет, нет, не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся! — прокричала она, а потом застонала, когда Беллатрикс вновь наклонилась, чтобы слизать всю ее влагу, одновременно переплетая свои пальцы с ее, вместо того, чтобы позволить ей снова схватить за волосы.
Ох. Они держались за руки. Держались за руки, пока Беллатрикс вылизывала ее.
Блять.
Гермиона сжала пальцы ведьмы в своих руках и заскулила, когда Беллатрикс сжала в ответ так сильно, что костяшки пальцев побелели. Заносчивый нос коснулся ее клитора, когда Беллатрикс почти въедалась в нее, заставляя корчиться и всхлипывать.
Она была так, так близко, и она знала по темному взгляду, что Беллатрикс знает об этом.
О, Боже.
Беллатрикс смотрела не отрываясь ей прямо в глаза, прямо в душу, когда снова втянула клитор в свой горячий рот и без предупреждения прикусила его белыми зубами.
Знакомое резкое чувство боли вместе с безудержным удовольствием подтолкнуло Гермиону к краю.
— Черт, Белла! Беллатрикс, ох-х!
Гермиона закинула ноги на напряженную спину Пожирательницы, сжав пальцы ног и выгнув спину. Она кончила с чувством, будто фейерверки взрываются внутри нее, при это все еще ощущая подбородок Беллатрикс в пульсирующей точке.
Она откинула голову назад от удовольствия, от чего в глазах немного потемнело.
Мерлин помоги!
И все это время Беллатрикс не отпускала ее рук. Женщина в последний раз лизнула ее во всю длину, прежде чем подняться вверх и поцеловать Гермиону. Она застонала от ощущения собственного вкуса на полных губах.
— Ты действительно это имела ввиду? — выдохнула Беллатрикс, отстраняясь.
У Гермионы все еще кружилась голова и она едва уловила вопрос, поэтому Беллатрикс сжала ее лицо обеими руками, заставляя сосредоточиться.
— Когда ты сказала, что будешь здесь для меня… Ты говорила правду? — яростно потребовала Беллатрикс, заставив Гермиону удивиться неожиданному напору.
— Да, — задыхаясь ответила она, схватив запястья Пожирательницы, а затем замерла, увидев блеск в черных глазах.
— Не смей лгать мне! — зашипела ведьма, слегка скрипя зубами, выдавая свое беспокойство с потрохами, от чего Гермионе пришлось вырваться из сладкого блаженства, чтобы успокоить ее.
— Беллатрикс, — произнесла настолько уверенно гриффиндорка, насколько могла в тот момент. — Я говорила тебе тысячу раз, я имею ввиду то, что говорю, и в этот раз я тоже не лгу. Я здесь для тебя.
Беллатрикс всхлипнула, когда она снова поцеловала ее, и сердце Гермионы раскололось на части. Пожирательница изо всех сил пыталась держать себя в руках, от чего еще сильнее сдавала.
— Я знаю, что ты не можешь меня простить, не сейчас, может быть, никогда, и я понимаю это, но, пожалуйста, не лги мне.
— Белла…
Гермиона растеряла все слова при ощущении слез Беллатрикс на своих щеках.
Как могущественная Пожирательница смерти докатилась до того, чтобы быть такой открытой и сломленной перед ней из всех людей.
Гермиона поцеловала ее, потому что не знала лучшего способа передать искренность своих слов. Она поцеловала от всего сердца и словила каждый задушенный всхлип, пока Беллатрикс, наконец, не поняла и не отстранилась от нее, рухнув рядом с ней на простыни, а потом она решительно притянула Гермиону как можно ближе к себе, сжав в объятьях так сильно, что она еле могла вдохнуть.
Гермионе было все равно, ведь она нуждалась в этом не меньше. Она обняла женщину, запуталась пальцами в шнурках корсета, чтобы притянуть еще ближе, и уткнулась лицом в шею Беллатрикс, когда женщина зарылась носом в ее волосах, резко вдыхая, пытаясь успокоиться.
Они лежали так до тех пор, пока Беллатрикс, в конце концов, не пришла в себя, и Гермиона сделала вид, будто бы тоже не плакала, пока они восстанавливали дыхание, лежа в тишине и тепле долгое время. Гермиона даже успела подумать, что Пожирательница отключилась от истощения.
— Если ты лжешь мне, я убью тебя, — серьёзно произнесла Беллатрикс, нарушая тишину.
Гермиона моргнула, прогоняя дрему, а затем тяжело вздохнула в мокрую от слез шею ведьмы, зная, что женщина не лгала.
— Знаешь, что, черт возьми? Если ты снова попытаешься убить меня, я тоже тебя убью, — парировала Гермиона не менее серьезно.
И она тоже не лгала.
========== Часть 17 ==========
Неделю спустя у них закончилась еда.
Гермиона сидела на диване и изо всех сил пыталась не съесть тарелку вместе с едой, которую приготовила ей Беллатрикс.
— Приятно видеть, как ты наслаждаешься этим, — с усмешкой, растягивая слова произнесла Беллатрикс с другого конца дивана, отставив свою уже пустую тарелку на кофейный столик.
— Я всегда наслаждаюсь твоей готовкой, — пробормотала Гермиона между жадными укусами.
— Ну, рада это слышать, ведь это последнее.
— Что ты имеешь ввиду? — отвлеченно пробормотала Гермиона, стараясь не разговаривать слишком много с набитым ртом.
— Я имею ввиду, что еда, которую ты так лестно уминаешь за обе щеки, последняя из наших запасов.
К сожалению, осознание того, о чем именно говорила ведьма, пришло Гермионе именно в тот момент, когда она блаженно проглатывала еду. Она задыхалась и сипела в течение нескольких ужасных секунд, прежде чем Беллатрикс быстро выхватила палочку и, указав на нее, произнесла:
— Анапнео!
Дыхательные пути Гермионы мгновенно очистились, и она отчаянно стала глотать воздух.
— Спасибо, — прохрипела она.
— Без проблем, — произнесла Беллатрикс с ноткой веселья и отвращения, ловко вертя палочку меж пальцев.
В эту секунду Гермиона ощутила всю странность того, что всего несколько месяцев назад Беллатрикс с радостью бы наблюдала ее предсмертные хрипы, не пошевелив бы и пальцем.
Однако в этот момент Беллатрикс скривилась.
— Потому что, видимо, моя дражайшая сестрица, наконец, перестала присылать еду, — с ядом произнесла ведьма. — Я знала, что так случится. Она так много об этом распиналась в ее последнем письме, маленькая сучка. О, Белла, я буду присылать тебе до тех пор, пока у меня не исчезнет возможность делать это, я клянусь! — перекривляла сестру Беллатрикс с высокомерным насмешливым тоном, явно подражая Нарциссе, прежде чем оскалиться в отвращении.
Гермиона слушала эту новость, ощущая, как все сжимается внутри с каждым произнесенным словом.
— Ну, она, вероятно, сейчас очень бедна, разве не так? Я уверена, что они должны были заплатить огромные репарации, а мистер Малфой все еще сидит в тюрьме, в то время как Драко изо всех сил пытается устроиться на работу… — Гермиона резко оборвала свой нервный монолог, заметив выражение на лице Беллатрикс, словно ее в следующую секунду стошнит прямо на пол.
Она могла видеть, как лихорадочно вздымается грудь женщины.