Надо уходить. Я понимаю, что, если меня поймают, мне не поздоровиться. Мозг посылает сигналы, но тело отчаянно не слушает.
Это охранник и надзиратель. Всё, я труп.
- Представляешь? – сказала правая фигура в чёрном.
- Да, и что же с ними будет?
- Ясное дело, смерть.
- Но за что, они же ничего не сделали?
- Они сделали.
- Что?
- Они родились.
Левая фигура рассмеялась.
- Прости меня, но в этом виноваты их родители. Это их надо было вздёрнуть на виселице.
- Ты думаешь, их будут вздёргивать, всех 246. А, прости, уже 245.
Стоп. Что? Кто-то умер? Так, пока я поняла, что нас хотят убить. И убить жестоко.
- Тогда что?
- Не знаю, но поверь мне, это будет больно. Они садисты.
- Ужас.
- Радуйся, что не ты.
- Спасибо на добром слове.
Они рассмеялись.
- Когда это произойдёт?
- Скорее всего, на следующей неделе. И мы будем наконец-таки свободны.
- Ещё скажи, что ты перетрудился.
Он засмеялся. Это мужчина и женщина.
Он придвинулся к ней ближе, обнял за талию и поцеловал.
Фу, блин, ужас. Как так можно? Всё, я не хочу быть свидетелем того, как он поглощает её рот. Обычно в книгах это описано как нечто ангельское, возвышенное, прекрасное.
Ясно только одно, мы скоро умрём. Я никак не могу допустить этого. Я не хочу видеть смерть Мартина, да и он вряд ли хочет увидеть, как меня будут жарить на «костре».
Они наконец-таки закончили.
- Это было волшебно, - при этих словах я поморщилась. – Пойду, проверю камеры. Надеюсь, они уже спят, а то сегодня кому-то не повезёт.
- Как с той девочкой? Не жестоко было?
- Нет, так с ними и надо.
- Ты сама говорила, что они дети и для них это слишком жестоко.
- Всё-таки мне понравилось.
- Моя девочка.
Я поняла, что пора быстрее уходить. Поэтому я пролезла через решётку, спустилась по лестнице и побежала в комнату.
Оставляйте, пожалуйста, комментарии, мне будет приятно!!!!
Часть первая: Прошлое: глава 4:
Глава 4:
Тюрьма для грязнокровок
Быстро пробегаю коридор. Захожу в комнату.
Свет погашен, горит только моя настольная лампа. Прислоняюсь спиной к металлической двери. Мартин сопит, уткнувшись головой в подушку.
Он даже не представляет, какие «приключения» будут ждать нас впереди. Завтра ему всё расскажу.
Сажусь на край своей кровати. Что будет дальше? Как с нами поступят?
Не знаю. Ничего не знаю. Слёзы подобрались ближе к выходу. Сердце ещё больше обливается красной жидкостью, и пульс увеличивается. Я переживаю. Какие-то защитные инстинкты начали просыпаться во мне. Жажда крови. Адреналин вырабатывается быстрее и больше раза в два.
С той стороны двери послушалось шуршание ботинок по каменному полу.
Встаю с кровати. Секунда….
Я быстро снимаю одежду. Пять….
Я натягиваю на себя стёртую в рукавах до дыр, немного грязную, пропитанную запахом пота, ночную рубашку. Десять…
Шаги приближаются, и я успеваю лечь на кровать, когда дверь издаёт немного скрипящие звуки. Слеза вытекает из глаз. Я сильно зажмуриваю глаза. Они меня не поймают. Я не сдамся. Никогда. Теперь уже нет.
- Мира…
Только не открывай глаза. Это проверка. Ты спишь, спишь, спишь…
Никому нельзя доверять. Так говорил он. Нельзя, нельзя. Успокойся. Всё хорошо.
- Мира, - шепот становится сильнее. – Мира, я знаю, что ты не спишь. Открой свои чёртовы глаза. Мира, твою мать.
Страх. Он подбирается откуда-то из пяток. Поднимается постепенно всё выше и выше. Вот он достиг желудка, и тот скрючился в тугой узел, поднимая волну боли где-то внизу живота. Дальше достиг сердца, увеличивая его темп и разгоняя кровь всё сильнее, горячее. И наконец добрался до мозга, и боль пронзила виски.
***
ЦРГ (Центр распределения грязнокровок)
Мне 11 лет
Все инстинкты и рефлексы напряжены. Они ждут чего-то. Но чего, я сказать не могу.
Я стою с опущенной головой. Ведь так велено. Руки сцеплены в замок сзади. Всё ещё привычка от железных наручников. Кандалы, вот как я их называла. Раньше я не знала таких снов. Сейчас уже знаю. Знаю больше, чем тогда. Мне рассказали о них. Об этих новых словах. Мне читали интересные книги. Он научил меня всему за эти 5 месяцев. Я ему благодарна. Он теперь мой друг. Правда он об этом не знает. И не узнает. Я не хочу, чтобы его обвинили в каких-либо отношениях со мной, грязнокровкой. Я боюсь, что с ним что-то случится, а виной этому буду я. Я не хочу, чтобы он проклинал меня, как мои родители. Меня забрали из дома пять месяцев назад. Образ этих людей выветрился у меня из головы. Скоро я совсем забуду их черты. Навсегда.