Лизелотта в нескольких словах рассказала ему о перипетиях этого дня и ночи и под конец заметила:
— Ты был прав, Наташа впуталась в нехорошую историю. Каким-то образом она связана с тем вампиром. Но вряд ли нам удастся узнать, что кроется за всем этим. Мы случайно попали в логово злодеев, и вот пожалуйста: нас теперь ругают, предупреждают…
Поппи глядела на них расширенными глазами:
— Но как эта кровь… как она попала в комнату?
— Негодяй мог взобраться по водосточной трубе, — предположил Клаус Юрген. — Она как раз проходит возле окна. Сидеть сложа руки и хлопать ушами я больше не буду. Завтра же сообщу в полицию, а пока требую прекратить слежку, иначе это может плохо кончиться. Иначе живо отправлю вас по домам! Ясно?
Аксель, Лило и Поппи кивнули. После этого Пятачок, немного успокоившись, ушел спать, а кникербокеры расстелили в гостиной свои спальные мешки, но еще долго не могли уснуть.
Наутро Акселя разбудил телефон. Аппарат имел форму «роллс-ройса» и вместо звонка издавал автомобильный гудок.
Аксель сонно прошлепал к аппарату.
— Ты что, забыл? — послышался взволнованный женский голос. — Проспал, лентяй противный? Чтобы в восемь тридцать был на площадке!
— На какой площадке? — ничего не понимал Аксель.
— Это же я, Бетти! — напомнила ему девушка. — Живо вылезай из-под одеяла, иди в душ и сразу же сюда, на площадку! Мы снимаем сегодня у дворца, как договорились! — И Бетти положила трубку.
Минут через сорок четверо кникербокеров стояли перед роскошным дворцом баварских королей.
Территория вокруг портала, напоминающего триумфальную арку, была огорожена. Толпа любопытных теснилась за толстым канатом.
Какой-то человек, обращаясь к ротозеям, говорил в мегафон:
— Прошу тишины, господа! Нам нужна абсолютная тишина!
Аксель подошел к нему и требовательно заявил:
— Привет! Я ищу Бетти, где она?
— Тсс!.. — ответил этот распорядитель.
— Аксель! — послышалось откуда-то из глубины огороженного пространства. Появилась и сама Бетти с зелеными волосами и бледным лицом. — В темпе, малыш! Поэнергичнее, иначе из тебя никогда не выйдет настоящей звезды.
Распорядителю велели пропустить на съемочную площадку Акселя и его друзей. Бетти как взяла Акселя за руку, так уже не отпускала, чтобы он больше не улизнул. Она подвела его к щуплому человеку с черными кудрями до плеч и непроницаемым лицом. Впрочем, оно могло казаться непроницаемым просто потому, что его не было видно из-за густой бороды и усов. Поверх густой шевелюры каким-то чудом держалась маленькая кепочка.
— Не-ет! — прогудел он, увидев Акселя. — Нет! Не может быть!
Лило неприязненно заметила:
— Чего он зарядил как попугай — «нет, нет, нет!»?
— Это, конечно, режиссер. Актеров подбирает он, — поучающе объяснил Доминик. В нем затеплилась надежда: если Аксель — нет, то, может быть, он, Доминик, — да?
— Нет, Бетти, ты не преувеличивала: мальчишка вылитый Бенни. Ну прямо братья-близнецы! Живо загримируй его, одень и сделаем пробу. А вы отойдите в сторонку, — недовольно ворчал режиссер на остальных кникербокеров. — Можете забраться на прожектора, можете лечь на землю, только не вертитесь под ногами!
Поппи, Лило и Доминика оттеснили куда-то в сторону, и они не заметили, как ушли Аксель и Бетти и как за ними проскользнул еще один человек…
Вездесущий Оттокар
Бетти привела Акселя в обшарпанный вагончик, некогда окрашенный в синий цвет. К вошедшим обернулся рослый мужчина средних лет, заслонив собой гримершу. Он подмигнул, улыбнулся и сказал, обращаясь к Бетти:
— Ну-с, мадам, когда же вы научитесь стучаться, прежде чем войти?
— Когда вы, господин Шлямпф, перестанете целоваться на работе с гримершей, — парировала Бетти.
Игривая улыбка тотчас исчезла с его лица, и он надменно поднял голову:
— Я Гуго Эгон Шламицки. А прозвище мое — только для друзей, к числу коих вы не принадлежите, госпожа Мотцмайер!
— Тротцмайер! — поправила его Бетти, тоже, видимо, рассердившись.
Тут господин Шламицки заметил Акселя, который выглядывал из-за спины Бетти. Желая снова все обратить в шутку, он сказал Акселю:
— Бенни, я тебя предупреждаю: остерегайся этой ядовитой дамы!
Он прошествовал мимо них и вышел из вагончика. Гримерша торопливо поправляла перед зеркалом прическу. Аксель мысленно обозвал ее козой крашеной и ждал, что с ним будут делать.
Гримерша наконец повернулась к нему, удивленно оглядела с головы до ног и сказала: