— Да нет же, но… она шевелится… честное слово!
Поппи повертела пальцем у виска и хихикнула:
— Аксель, у тебя что, солнечный удар?
— Вон… вон, пальцы на правой руке! — в ужасе шепнул Аксель.
Господин Оффенгерц снял свои очки и подошел к статуе поближе. И действительно мальчик был прав.
Пальцы двигались. Очень медленно они загибались к тыльной стороне ладони. Зрелище было не для слабонервных. Будь это не статуя, а живой человек, он бы уже взвыл от боли, если бы ему так заломили пальцы.
Тут стало слышно шуршание и скрип песка.
Поппи открыла рот, но не смогла произнести ни слова.
— Голова… — наконец выдавила она, — наклоняется. Статуя… живая!
Тут начали шевелиться складки одежды богини. Маленькие кусочки откалывались от фигуры, со свистом отскакивая в стороны.
— Ой! — вскрикнул Доминик. — Жжется! Мне обожгло шею! Больно!
— В укрытие! — рявкнул Аксель и потащил своих друзей за стоящий рядом грузовик.
Господин Оффенгерц стоял перед каменным изваянием как зачарованный, не в силах глаз оторвать. Такого он в жизни не видел. Непостижимо! Твердый камень, похоже, стал мягким, как глина. Из трещин и щелей, которые пересекли фигуру, начал куриться легкий дымок.
Раздался угрожающий треск, и голова богини покатилась с плеч долой, разбилась о мощеный двор и рассыпалась. Это вывело репортера из оцепенения, и он кинулся вслед за детьми в укрытие.
— Вы что-нибудь понимаете? — хрипло прошептал он. От волнения у него пересохло в горле.
— Ничего не понимаем! — простонал Аксель и робко выглянул из-за кузова грузовика во двор.
Он не поверил сбоим глазам. Статуя плавилась, как шоколад на солнце. От нее остались одни ноги. Остальное густой кашей стекало в опоясывающую двор канаву. Удушливая вонь наполняла воздух, стало больно дышать.
— Скорее в дом! — крикнул Доминик.
И трое кникербокеров вместе с господином Оффенгерцем, прячась за грузовиками, короткими перебежками добрались до ближайшей двери.
И очень вовремя. Потому что едва за ними закрылась дверь, во дворе раздался взрыв.
Они выглянули в окно и увидели, что произошло. Остатки статуи взлетели на воздух. На том месте, где она стояла, теперь зияло черное пятно.
Лизелотта тоже услышала взрыв, сидя в приемной секретарши. Но ей было не до него — она увлеченно следила по селектору за разговором в кабинете главного редактора.
— А теперь расскажите все по порядку, госпожа Штокер, — попросил главный редактор, превозмогая скуку. Похоже, сообщение репортерши не показалось ему увлекательным.
— Все началось с телефонного звонка. Какой-то мужчина… впрочем, голос такой, что это могла быть и женщина… в общем, мне назначили встречу у Железного ствола, — взволнованно рассказывала репортерша. — Это было два дня назад. Вы знаете, что такое Железный ствол?
— О, госпожа Штокер, вы принимаете меня за дремучего невежду! — нетерпеливо воскликнул главный редактор. — Ну разумеется, я знаю Железный ствол. Это старое дерево, ему, должно быть, уже несколько столетий. В прежние времена всякий ремесленник, приходя в город на заработки, должен был вбить в это дерево гвоздь. Теперь весь его ствол из сплошных гвоздей, потому и называется так. И площадь, на которой это дерево стоит, того же имени. Ну что, я выдержал экзамен по истории Вены?
— Да-да-да, — торопливо ответила репортерша. — Ну так вот, я должна была забрать из бункера для мусора в трех шагах от площади два черных пластиковых пакета, так сказали мне по телефону. И так оно и вышло. В одном пакете был флакон с жидкостью — маслянистой, зеленовато-желтой. А в другом пакете — записка. Написанная от имени банды, которая называет себя «Василиском».
— Совсем как в старинных преданиях. Химера, помесь петуха и жабы. Взгляд василиска считался смертельным, так? Ну что, и по мифологии я выдержал экзамен? — пошутил главный редактор.
— Господин Шлягер, — строго сказала репортерша, — я прошу вас отнестись к этому делу со всей серьезностью. Сейчас вы поймете почему. — Она глубоко вздохнула и затем продолжила: — Банда «Василиск» утверждает, что эта жидкость способна за одну ночь превратить в пыль все памятники Вены. Остановить это злодеяние можно только при помощи денег. Банда требует выкуп, но от кого и какой — пока неизвестно. Вы только представьте себе, господин Шлягер… — Репортерша замолчала, чтобы справиться с волнением. Потом продолжила: — Записка, она ведь тоже… когда я ее прочитала, рассыпалась в порошок.
Главный редактор молчал. Пауза тянулась долго.
— Все подробности я узнаю сегодня вечером. В пять часов в Катакомбах под собором святого Стефана я должна получить дальнейшие указания. Об этом мне тоже сообщили по телефону час назад. Не позднее как послезавтра мы должны в нашем выпуске опубликовать их условия на самом видном месте под броским заголовком — таково требование «Василиска»! — закончила госпожа Штокер свое сообщение.