Челюсть я ей сломал для того, чтобы она не могла ничего рассказать Тому и остальным. Чего я действительно сильно не хотел, так это чтобы она начала отрицать, что она Джоуди, когда мы туда войдем.
О Господи! Пора.
Поехали.
Если мне не удастся... Блин, у меня были большие планы на эти пленки. Все они здесь, в машине. Может, их следовало оставить на моей квартире или отправить их кому-нибудь по почте... Не знаю. Все равно уже поздно.
Я подъезжаю к воротам. Там очень хорошее освещение и телекамера. Монитор в гараже, там же и кнопка, которую нажмут, чтобы впустить меня.
Я открою окно и положу это на колени. До тех пор пока...
«Привет, парни. Вовремя, да? Джоуди у меня в багажнике. Еще живая и брыкается, как вы и хотели. А пацана я убил. Все прошло замечательно!»
О'кей, ворота начинают открываться.
Едем.
Необязательно было заезжать внутрь.
Но я это делаю. Я имею в виду, что с этого момента назад дороги нет.
Должно быть, я фанатик. Это безумный поступок. Самоубийство.
В духе Гарри Купера.
Я о Купере в фильме «По ком звонит колокол», если вы не догадываетесь, там, где он остается, чтобы прикрыть отступление — хотя и прекрасно знает, что останется там навсегда.
«Я делаю это для тебя, Мария. Ступай, я тебя догоню».
Догонит, черта с два. Подохнет и пойдет на корм муравьям.
Вон там в стороне, в глубине парка, место, где мы убили Хестер Ладдгейт.
Жаль, что не смогу ничего сделать с этими лентами.
Нет, почему же.
Просто оставлю их в машине, когда мы пойдем в гараж. Кто-нибудь их найдет. Тот, кто переживет грядущий эпос «Перестрелка в гараже Тома».
Сценарий, режиссура и постановка великого Саймона Квёрта с его личным участием!
Если эти пленки обнаружит не тот человек, они никогда не увидят свет. Похоже, мне просто необходимо остаться в живых или, по крайней мере, сделать так, чтобы ни Том, ни кто-либо другой из них не остался.
Если удастся спасти Лизу...
Если ты слышишь это, Лиза, я хочу, чтобы ты позаботилась о том, чтобы эти пленки не уничтожили. Я завещаю их тебе. Отнеси их к адвокату, что ли. Фараонам следует их послушать, но они чего-то стоят, так что позаботься, чтобы за тобой сохранились на них все права. Ты ведь заслужила что-нибудь за ту неприятность, в которую из-за меня попала. Может, адвокат сведет тебя с литературным агентом или кем-нибудь в этом роде. Может, они смогут сделать из этого книгу или фильм, и мои подвиги будут увековечены.
О'кей, здесь я останавливаюсь. До особняка и гаража Тома отсюда рукой подать. Я их уже вижу. Везде темно, как и должно быть.
Парни, вероятно, дожидаются меня в гараже.
Разве что Том выслал Митча и Куска наружу, чтобы те взяли меня на мушку — или напали на меня из засады.
О Боже!
Вот так.
Сейчас выберусь из машины и вытащу из багажника Джоуди — или кто там она. Мой живой щит.
Боже!
Четверо против одного.
Равные шансы, если ты Терминатор.
А, ладно. Если я воткну, считайте, что я сделал то, что должен был сделать, и не отступил.
Скоро я вам еще кое-что расскажу.
А может, и нет.
«Адьёз, амигос».
Куда деваются все эти туалеты, когда у тебя нужда?
Часть XI
Дом, милый дом
Глава 41
Джоуди беспокойно металась в постели, время от времени постанывая. Хотя она прекрасно помнила, что легла всего сорок пять минут назад, казалось, прошли долгие часы.
А надеялась, что уснет моментально. Ведь была такая уставшая — как выжатый лимон, — а тут не какой-то вшивый мотель с шумным кондиционером и жесткой подушкой. Это был ее дом.
В открытое окно врывались знакомые, мирные звуки. А вместе с ними легкий ветерок, не то чтобы такой уж прохладный, но тем не менее заставивший ее сесть и потянуться к ногам за простыней. Но если укрыться, будет жарко Нет, достаточно и ночной рубашки, надо только принять более удобное положение.
Может, если бы она так не перекручивалась, становясь тесной и раздражая незажившие болячки, нарушая кровообращение...
Джоуди вновь села и начала одергивать и расправлять сорочку. Справившись, она прилегла и положила руки под голову. Задняя часть ночной рубашки подкатилась к пояснице, полностью обнажив ягодицы, а передний край остановился лишь чуть ниже пупка.
Вот так совсем неплохо.
Но это не годится. Хотя бы потому, что в комнате для гостей Энди. Вряд ли он встанет среди ночи и прокрадется в ее комнату подсматривать.
«Хотя он довольно непредсказуем».
Упершись пятками в матрац, Джоуди приподняла зад, оттянула сорочку на несколько дюймов вниз и опустилась.
Так лучше.
Не так прохладно и удобно, но, по крайней мере, не так остро чувствуется обнаженность и уязвимость.
Это не из-за Энди она не спала, поняла Джоуди. Это из-за Него.
"Он был здесь. Прямо в моей комнате. Все разглядывал, рылся в ящиках, изучал мои личные вещи, трогал руками. Спал в моей кровати, словно в искаженной больным воображением версии «Белоснежки».
И даже брал мою одежду и надевал ее!
Одному Богу известно, что еще".
У нее было такое чувство, будто отец что-то недоговаривает. И многое. Как бы ей хотелось самой послушать те записи.
— Благодари судьбу, что ты не обязана это делать, — сказал ей отец. — Не хочу, чтобы ты их когда-нибудь услышала. Это и тебя касается, Энди.
— А как насчет меня? — поинтересовалась Шарон.
— На твоем месте я бы сам не стал этого делать. Лучше бы и мне их не слышать, но тут у меня фактически не было выбора. Боже, я знал, что вокруг множество больных, злых людей, но... эти — настоящие монстры. Слава Богу, все они мертвы.
Но Джоуди все же чертовски хотелось послушать пленки. Папа с Ником Райеном тогда полдня просидели в участке. Хотя никто ничего не говорил, по всей видимости, тот ненормальный успел надиктовать часов пять или шесть записей.
Вернувшись домой, отец передал их содержание в очень кратком изложении.
Ему удалось втиснуть всю историю в рамки одного часа, так, чтобы Шарон успела услышать ее до начала своей смены.
Закрыв глаза, Джоуди представила его за кухонным столом. Он сидел верхом на развернутом стуле, налегши на спинку и сложив поверх нее скрещенные руки. Большая часть истории была рассказана тихим и ровным, почти скучным голосом. Но к концу завернутый вверх уголок губ стал время от времени подергиваться.
Тик начался, когда он рассказывал, как Саймон выбил челюсть девочке прикладом винтовки.
— Он это сделал, чтобы Карен не смогла никому сказать, что ее звали не (тик) Джоуди. После этого он положил ее в багажник и отвез к Тому. Там он перестал записывать свою историю на пленку. Бросив магнитофон и пленки в бардачок «Кадиллака», он, по всей видимости (тик), вытащил Карен из багажника, и они направились в гараж.
Ему хотелось, чтобы все выглядело так, словно выполняются все их требования, но в то же время он был вооружен до зубов. У него были армейский «кольт» 45-го калибра, к тому же двухзарядный «дерринджер» того же калибра и револьвер «смит-вессон магнум» 357-го. Об этом оружии он рассказывает на пленках, и его сегодня утром достали из-под обломков.
Есть основания полагать, что, входя в гараж, он держал Карен перед собой. Говорил, что хочет использовать (тик) ее в качестве щита. Но что-то, видно, пошло не так. Ей как-то удалось освободиться. А может, он сам отпустил ее, чтобы освободить руки для стрельбы. Или она неожиданно сделала что-то такое, чего он не ожидал, и смогла вырваться. А может, это случилось уже после того, как его ранили в перестрелке. Если она выкарабкается, то, наверное, расскажет о происшедшем подробнее. Во всяком случае, то, что видела.
Потом, похоже, началась бойня, и Карен ранили в спину (тик) из сорок пятого, вероятно, стрелял Саймон. Она (тик) упала на подъездной аллее на довольно приличном расстоянии от гаража и поэтому (тик) не сгорела со всеми остальными.