***
Сколько времени она провела в таком состоянии — сама не знала. Не один месяц прошёл.
Но настал день, когда кокон вокруг стал сжиматься, выталкивая её наружу. Боль вернулась. Голову сжали тиски, казалось, что вот–вот, и она не выдержит и лопнет. Смерть казалась такой близкой и страшной. Она знала, что значит небытие, и не хотела туда снова. Горло разрывалось от крика…
И вдруг свет — невозможный, белый, яркий, слепящий.
Боль отступила, но она продолжала кричать от страха и холода. А потом почувствовала руки, такие тёплые, а ещё биение сердца, что сопровождало её все месяцы заключения в коконе. Как же хотелось увидеть того, кто держал её на руках.
— Посмотри, какая она у нас с тобой красивая. Георг, видишь, она удивительно похожа на тебя. Я так боюсь за неё. Ведь ни одна девочка в вашем роду не рождалась живой, — услышала она такой родной и красивый женский голос.
— Наша родилась живой, вон крикунья какая. Она будет жить, проклятье снято, и эта девочка тому доказательство. Не зря она была зачата в Ночь Всех Святых. Я клянусь любить и дорожить ею. И никогда не причиню ей зла.
— Дай ей имя, Георг.
— Лорилэй.
Конец