– За обман еще десять! – Продолжила женщина, торжествуя от реакции Анны.
У девочки уже готовы были подкоситься ноги. Во дворе перестали дышать. А Матушка не унималась.
– И десять за нарушение устава Общины! В итоге тридцать ударов ивовой хворостиной! Потап!
Сухой, бородатый высоченный дед ухватил трясущееся тоненькое создание и повел к столбу. Девочка шла, как в тумане, не веря в реальность происходящего. Она понимала, что тридцать ударов – это слишком много. Как – то она видела, как Матушка наказывает взрослого мальчишку. Через два удара тот орал, как резаный, а на пятый описался.
Анну передернуло. Потап привязал ее к столбу, девушка оказалась в положении, обнимая его. В таком беспомощном положении с ней можно было делать что угодно.
Матушка тщательно обмакнула хворостину в бочке с дождевой водой и направилась к провинившейся.
– Подходите ближе, – скомандовала ребятам, предвкушая действо.
Она давно мечтала это сделать с молодой красивой девицей. Сорокапятилетняя настоятельница завидовала ее молодости, ее фигуре, и в особенности пышной, красивой груди. Как – то Матушка пришла в баню и выстроила девочек, отчитала за смех, провела беседу об отношении с мужчинами, вбивая в глупые головы, что есть грех. Тогда и восхитилась, рассмотрев нагую Анну, тогда и закралась мысль, не дающая ей покоя. Женщина хотела обладать ей. Не сексуально, а как – то иначе. Как именно, она сама и не знала, но пыталась это понять, воздействуя психологически и цепляя за все подряд.
Первый же удар, обрушившийся на спину бедняжки, настоятельницу не удовлетворил. Анна даже не вскрикнула. Во второй она вложила больше сил, но промахнулась. Удар прошелся вскользь. Понимая, что теряет контроль, Матушка отбросила хворостину и вцепилась в платье девочки в районе воротника, отбрасывая в сторону черные косы.
Считая, что ткань способствовала снижению чувствительности, женщина рванула с остервенением, обнажая белоснежную, нежную кожу с одной красной полосой поперек. И тут – то девочка вскрикнула, ибо осталась лишь в трусах. Лифа она не носила, хоть грудь и была не маленькой, но настоятельница запрещала это делать, думая, что тем самым способствует ее быстрому отвисанию у послушниц. К некоторому облегчению для Анны, грудь было видно не всю, ведь она была прижата к столбу и часть закрывала еще и руками.
Но этому счастью не суждено было длиться. Матушка все же потеряла контроль, почуяв полную власть над девочкой, она сдернула вниз трусы.
Тем временем с Иваном, что донес на Анну происходило что – то для него странное. Он испытывал и сожаление, и ненависть, и страх, что его постигнет та же участь. А еще он не мог оторвать глаз от голого тела девочки. Ее голая попа вызвала у него возбуждение, которое он теперь отчаянно пытался скрыть. Ибо, если кто – то заметит, то обязательно донесет Матушке! Ведь тот, кто доносил, боится доносов еще больше.
Момент, как всколыхнулись ягодицы от сдернутых трусов, все никак не выходил из его головы… А Матушка снова взялась за хворостину.
Третий удар принес ей новые разочарования, хоть и оставил красную полоску на ягодицах. Лишь трясущиеся бедра выдавали муки. Женщина прошлась и по ним четвертым ударом. Но Анна не издала ни звука.
Тогда настоятельница решила, что та ушла в бессознательное состояние и облила ее ведром воды. Девочка затряслась от холода, как назло усилился ветер. Сама усадьба Общины находилась на отдельной возвышенности, подчеркивая свою обособленность. Поэтому здесь частенько гуляли ветра, пусть не сильные, но ощутимые. Вот и теперь холодную, израненную спину Анны одарил ветерок, от чего кожа стала гусиной.
Разойдясь не на шутку, Матушка велела снять свою жертву со столба.
– Она ж нагая, куда? – Буркнул дед Потап, но от ее бешеного взгляда поспешил прикусить язык и выполнять приказ.
Анна даже не пыталась прикрыть грудь, когда ее потянули от столба. Ибо она не верила в реальность случившегося и уже была на грани обморока. Боль сделала свое дело. Теперь ее пышные формы и маленькие розовые ореолы увидели почти все. От холода соски торчали на добрый сантиметр. Многие девочки, увидев это раскраснелись, а мальчишки стали возбуждаться.