- Иди, я прикрою! - бросил я через плечо, и он, волоча за собой пулемет, выскользнул через пролом. Жалко, но не было у меня в те минуты времени задуматься над ситуацией. А ситуация складывалась - не дай Боже: я, советский журналист, сижу в развалинах клуба ДОСААФ и обстреливаю из трофейного оружия толпу иномирян. И все это - в центре миллионного уральского города. А город, похоже, ничего об этом и не подозревает, иначе стянули бы сюда войска и милицию.
Черт знает что получается!
Стреляя, я не старался попадать в наступающих. Но один дурак под выстрел все-таки подвернулся. Удар молнии не сшиб его на землю. Зеленоглазый только приостановился, рассыпая мощные искры, и, став полупрозрачным, продолжил наступление.
И тогда я опробовал на нем пистолет, который мне вручил при расставании потомок композитора Алябьева.
Пластмассовый пистолетик выглядел несерьезно, особенно по сравнению с Николаевой громоздкой тарахтелкой. Но сработал он классно: пять выстрелов и четверо зеленоглазых задремали на асфальте двора. И остальные попрятались в укрытия, поняв, что с ними больше не шутят. Краем глаза я видел, как Николай в левом углу двора рвет чехол с бэтээра. Противники внимания на него, похоже, не обращали.
Зеленоглазые пошли перебежками. Я стрелок паршивый и большинство выстрелов моих пропало впустую.
"Ну что им всем от меня надо? - думал я.- И чего ради я здесь торчу?!"
А они подошли уже вплотную. Доплюнуть можно до переднего. Кажется, хана пришла Мишеньке.
И тут взревел бронетранспортер, как-то суетно дернулся с места и рванул наперерез цепочке зеленоглазых.
В нашем мирном городе бэтээр кажется техникой внушительной. С непривычки его и испугаться можно. Кажется, нашим "душманам" бэтээр тоже был в новинку: дрогнули, отступили. А хрипящая, болотного цвета машина уже совсем рядом, жмет - и повернули зеленоглазые, побежали, высверкивая машину лучами своих глазищ.
Потом случилось неожиданное. Несколько молний снесло забор и открылась во всей красе наведенная врагом серая завеса. Вся орава, как по команде, повернула туда, а за ними, провизжав юзом по асфальту, повернул и Николай.
"Интересно, почему они не стреляют в машину? Он же их так всех передавит..." А в серой пелене тем временем прорезалось, как бы всплывало из ее глубины темное пятно. Я долго не мог понять, что это такое, но потом дошло: зеленоглазые открыли ворота.
Только ворота эти вели не на улицу, не в мой спящий город. Там, в колышущемся черном проеме, увидел я клок мрачного багрового неба с облаками, которые бодро переползали через четыре тусклых лунных диска.
Чуть ниже были дикие горы и на самом краю отверстия - ствол мощного дерева, покачивающего ветвями на ветру.
- Пять, восемь, четырнадцать...- шепотом считал я нырявших в отверстие "душманов".- Девятеро - своим ходом, остальных - внесли. Ну, прощевайте, зеленоглазенькие мои! А ты куда, дурак?!..
Зеленая махина на полном ходу ворвалась в проем.
Николай чуть не рассчитал и проскоблил правым крылом бронетранспортера по стволу дерева. Брызнули длинные щепки. Бэтээр скрылся с глаз, оставив во дворе только быстро рассасывающуюся пелену выхлопных газов. А последнее, что я услышал из смыкающегося отверстия,- далекая пулеметная очередь. Потом стало тихо. Отверстие исчезло.
Пожалуй, я не удивлюсь, если этот парень доделает в том, чужом, мире все, что не удалось ему в горах Афганистана. Таким ребятам легко - они уверены в своей правоте.
Во дворе клуба - полный разгром: лежал на боку помятый маленький автобус, покореженный бэтээром, всмятку был раздавлен чей-то мотоцикл. И вообще было здесь как-то не уютно. Я выбрался из здания и побрел туда, где совсем еще недавно была дверь в иной мир. От нее - ни следа. Только на асфальте валялись светлые щепки. Я отыскал среди них обломок ветки. Странная такая веточка. Листья на ней свернуты миниатюрными "фунтиками". Когда я сунул в один из таких "фунтиков" палец, из края листа выдвинулись миниатюрные шипы и впились мне в кожу. Злым он все-таки был - мир зеленоглазых.
Растоптав слабо шевелившуюся ветку на асфальте, я задумался, чем же теперь заняться. Пелена, заслоняющая город, тончала, а отверстия в стенах клуба на глазах заполнялись прозрачными еще кирпичами. Начал прорезаться в воздухе и полуневидимый забор. Здесь все, или почти все, будет в порядке, а вот я рискую остаться в этой мышеловке до утра, если не потороплюсь отбыть отсюда в ближайшие минуты.
Преодолевая заметное сопротивление материала, я пролез сквозь твердеющий забор и встал в узком пространстве между ним и серой пленкой, заслонившей клуб ДОСААФ от всего остального мира Земли.
Пелена все больше проминалась под рукой, с той стороны начали долетать первые звуки -- треск мотоциклов.
Где-то там, по недоступной мне пока улице мимо проезжала ватага развеселых рокеров. Скорее бы мне к ним поближе!
Пустынная рыночная площадь. В высотном общежитии мединститута горят несколько окон. Кто же там не спит, за этими стеклами?
На пальце моем мерцал перстень. Значит, я вновь пересек след пришельца. Как ищейка по запаху на асфальте, я последовал за огоньком. И стоило тащиться сюда, под удар зеленоглазых, если приходится возвращаться обратно! Я вновь у рыночных ворот. Чуть было не потерял след - сарафанг умело запутал его. Поневоле сделаешь вывод, что не сладко живется ему там, у себя, наверху.
А вот и сам он, голубчик,- забился в узкую щель между аптечным ларьком и киоском "Союзпечати". Еще не разглядев его как следует в темноте, я поманил его из этой грязной отдушины, выставляя напоказ фирменный перстенек.